CreepyStory

- Ты чего тут делаешь?!

- Как это чего? – парнишка удивился. – Вам помогать пришел, ага. Так что нечего на меня повышать голос, вот.

- Это я еще не повышаю. Нашел-то ты меня как?!

- Так дело ж нехитрое, - он махнул рукой с видом опытного следопыта. – Из наших в лес никто не ходит сейчас. Я к вам в гости пришел, а вас нету. Ну и понял, что вы за ведьмой отправились. А как же настоящий ведьмак может без своего ученика за ведьмами бегать? Вот я по вашим следам и пошел, ага. А классно вы тех волков порубили, я видел, чего от них там осталось. За ведьмой скоро пойдем, тут же недалече осталось, да? Ой, а чего это тут за палатки такие? О, и мужик тут у вас какой-то валяется, видали?

Слова из него сыпались как из рога изобилия. Он с легкостью перескакивал с одной темы на другую, стоило лишь его взгляду зацепиться за что-то интересное. Видел ли я мужика? Нет, конечно, я же слепой! Пришлось еще сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. Любопытно, возьми я его в ученики, через сколько месяцев, недель или же часов меня бы посадили за убийство заведомо несовершеннолетнего?

- Никуда мы сегодня уже не пойдем. И не мужик это, а пострадавший. Ему помощь нужна. Понесем в деревню, ко мне домой, а то окоченеет здесь.

- Тогда можно я ваш меч понесу?

- Нельзя, - отрезал я. - Мечи детям не игрушка. Лучше смотри по сторонам, чтобы на нас не напал никто. Будешь, так сказать, прикрывать наш тыл.

Андрея такой расклад вполне устроил. Я взвалил бесчувственное тело, оказавшееся не таким уж и тяжелым, на плечо, и наша процессия двинулась в сторону дома.

От болота мы отошли максимум на пару километров, когда я заметил приближающийся к нам навстречу, проваливающийся в снег по самые уши пушистый черный ком. Да что ж это сегодня происходит? Они все сговорились что ли? Васька-то чего тут забыл? Сидел бы себе дома на печи или пил бы чай с хлебобулочными изделиями! Нет же, бежит прямой наводкой к нам. Причем, бежит как-то странно, вихляя из стороны в сторону, будто из-под обстрела уходит.

- Вы сговорились все?! – справедливо возмутился я. – Довести меня решили?

- Смею заметить, - отдуваясь, заговорил Васька, - что я, выполняя свой долг, бросился в погоню за этим маленьким беглецом. Так что совесть моя чиста.

- А проворонил ты его как, совестливый наш?

Вопрос поставил фамильяра в тупик. Он переминался с лапы на лапу, не зная, что ответить. Ему на помощь пришел Андрей, ответивший за него.

- Так я ему валерьянки в чай налил, дядь Саш. Он же за мной хвостом ходил, а хвосты нужно обрубать, - он заговорщицки подмигнул мне.

Так вот в чем дело! Кошачья натура взяла свое и перед искушением сделать глоток-другой валерьянки не устояла. Теперь понятно, отчего кот бежал зигзагами. Нализался, значит. Как дети малые, ей-богу. Оставь одних – обязательно что-то учудят. Ничего, поест он у меня сметанников, как же. Исключительно сухой корм и только из миски на полу.

- Так вы, господин Реми, изволили нажраться вместо того, чтобы исполнить возложенную на вас обязанность.

- Я не знал, что там валерьянка, - огрызнулся фамильяр, но по глазам было видно, что врет. Все он прекрасно знал, запах стопроцентно учуял. Выходит, выпил подсунутое мальчишкой пойло осознанно.

- Он еще песни на французском пел и собирался в Москву ехать, - подлил масла в огонь Андрюшка.

- Знаешь, Реми, один твой соотечественник тоже все порывался Москву взять. Ничем хорошим это не закончилось. Так что ты бы призадумался, мало ли, чем это для тебя обернуться может.

Фамильяр собирался что-то мне возразить, но передумал. Вместо этого, низко опустив голову, со скорбным видом пристроился позади нашей процессии. Добивать насмешками я его не стал. Ведь если по сути разобраться, то его вина не такая уж и большая, а в целом он вообще являлся жертвой хитроумного плана мальца. Так что, сдерживая ухмылку, я бодро зашагал по направлению к дому. Настолько бодро, насколько это позволяла ноша на плече. За мной вовсю хрустел снег – низкорослая команда не отставала и следовала по пятам.

В сознание незнакомец пришел только дома, всю дорогу провисев на мне безвольным кулем. К слову сказать, помог с реанимационными мероприятиями именно фамильяр – подсунул бедолаге под нос пузырек с нашатырным спиртом. Слова сарказма так и рвались с языка, но я смолчал.

Пришедший в себя мужчина смотрел вокруг затравленным взглядом, ничего не говорил и трясся, как осиновый лист на ветру. Кружку горячего чая он обхватил ладонями, жадно глотал обжигающий напиток, но по-прежнему не проронил ни слова. К радикальным мерам прибегать не хотелось, поэтому я резонно подумал, что с расспросами можно подождать несколько часов. За это время я успел жарко натопить баню, куда и запихнул потом незнакомца, от всей души отстегав березовым веником, пропарив, как следует, вымыв и побрив. Найденные мною старые вещи сидели на нем мешковато, но все равно это было в разы лучше, чем его ветхое облачение. Окончательно его вернул к жизни обжигающий легкий бульончик, приготовленный все тем же рачительным Васькой. Правильно, тяжелая и сытная еда сейчас могли только навредить мужчине.

Незнакомцу на вид было лет пятьдесят. Представился он Леонидом Петровичем, но попросил называть его просто Леня. Леонид был доцентом кафедры истории в одном из наших столичных институтов. Дело свое любил до глубины души, беззаветно и трепетно. Студентов тоже старался приобщить к этому. Его манера преподавания и особый подход к каждому из учащихся сыскали ему добрую славу – Петровича любили и ценили, на его занятия ходили с удовольствием. Только закостенелые неучи рисковали прогуливать его лекции.

- Пришел как-то к нам представитель нашей доблестной милиции в чине капитана, - повествовал Леонид, прихлебывая бульон и с интересом косясь на фамильяра. – Сказал, что у них по одному делу проходили кое-какие документы. Дело успешно закрыли, а бумаги, судя по всему, имеют кое-какую историческую ценность, поэтому он счел своим долгом передать их нам. О, что это были за бумаги! Я до сих пор не могу понять, как они сохранились. Подробные карты поселений сарматов у нас, вернее, представителей одного из их племен – роксаланов. Описание численности, материальной и духовной культуры, места захоронений. Разумеется, эти бумаги были составлены не во времена самих сарматов, а значительно позже, но ценность имели огромнейшую. Да что я говорю. Они бесценны! Руководство дало добро на исследование и очень помогло финансово. Лучше бы не помогало… Я и еще пятеро моих лучших студентов не могли упустить такого случая для исследований. Собрались споро, до деревни вашей добрались хорошо. Тут, правда, долго искали того, кто согласится выступить в роли провожатого, но все же нашли. Мужичок, Митричем его звали, спустя пол часа уговоров решился отвести нас до Комариного болота, а дальше, мол, сами. Я еще тогда подумал, что странно, ноябрь месяц, а болото покрыто толстой ледяной коркой. Нужно было сразу разворачиваться и бежать оттуда, не оглядываясь. Если бы я только знал… По моей вине все ребята погибли. Мы нашли курганы. Со стороны эти холмики вряд ли кто назвал бы местом захоронений, но время, как известно, неумолимо. За многие века некогда величественные курганы превратились в небольшие возвышения. Неделя раскопок, да… Нам многое удалось найти. Великолепные находки, проливающие свет на быт и обычаи древнего народа! И все бы ничего, но по велению злого рока мы раскопали самый большой из могильников. В ту же ночь на нас напали. Огромные волки кружили возле палаток, поджидая нас. Еще одно чудовище чем-то вспороло палатку, круша на своем пути всех и вся. Началась паника. Дальше помню смутно. Я слышал крики студентов, наполненные непередаваемой болью и ужасом. Вроде, я пытался найти их в темноте, помочь. Не получилось… Я остался один, когда передо мной предстала она. Та самая тварь, что пробралась в палатку. Не знаю, зачем она меня пощадила. Она долго смотрела на меня, а потом пропала. Ни единожды я предпринимал попытки выбраться из болота, но каждый раз возвращался назад, к палаткам. Она не отпускала меня. Порой я слышал ее издевательский смех, в сердцах выкрикивал проклятья, но ничего не менялось. Временами я впадал в безумие, терял память. Не спрашивайте меня, как я выжил. Я все равно не смогу вам дать на это вразумительного ответа.

Ответ мне, собственно, и не требовался. Все и так становилось более-менее понятным. Древнее зло готово было к пробуждению еще до прихода экспедиции. Но сил у ведьмы имелось не так уж и много. Правда, их вполне хватило, чтобы укрыть болото льдом. Это было первой фазой ловушки. Далее все просто – долгожданное освобождение, первая кровь. А то, что Леонид выжил, так это такая своеобразная благодарность. И скука. Пощадила, как в награду за освобождение, а вот не отпускала потому, что игралась, наблюдала, наслаждаясь муками сходящего с ума человека, раздираемого страхом и отчаяньем. И жизнь в нем, скорее всего, поддерживала именно она. Никто не смог бы выживать столько времени без нормальной пищи, в обносках, на морозе. Зачем же ломать любимую игрушку, если можно сделать так, чтобы она развлекала намного дольше. И я понял, что был тысячу раз прав, согласившись приехать сюда.

На следующий день я двинулся в путь, только над миром появились первые лучи солнца. Фамильяр, мальчишка и Леонид еще сладко спали. Я очень надеялся, что сегодня за мной по пятам никто не последует. Не доверяя валерьяно-зависимому Ваське, я попросил доцента присмотреть за Андрейкой. Тем более, мужчина оказался интересным собеседником и знал множество интереснейших историй. Еще вчера Андрей слушал его, открыв рот и округлив глаза от восторга.

До болота добрался быстро. Никто не встретился на пути, никто не побеспокоил. Сам же лес будто вымер, притих, укрылся снежным одеялом, не издавая ни звука. Возле знакомого уже островка я ненадолго задержался. Остатки лагеря злосчастной экспедиции пропали. Там, где еще недавно располагались три палатки, теперь простиралась ровная белая поверхность. На всякий случай я извлек из кармана маленький пузырек с бледно-салатовой жидкостью, залпом опрокинул содержимое в рот. Слегка вяжущий вкус, отдающий горечью – зелье против морока, заботливо положенный Леной в чемоданчик помимо белья и прочего. Кроме того, я прихватил еще один флакончик с мутно-синим содержимым – мозговой эликсир. Очень хорош как защита от ментальных воздействий, и когда кто-то пытается проникнуть в твою голову. Еще в чемодане обнаружилась трехметровая цепь, тонкая, чрезвычайно прочная, отливающая сиреневым цветом и теплая на ощупь. И само собой, оберег, который я, собираясь, впопыхах забыл взять с собой. Зелья приготовила Лена, а Васька проконтролировал, чтобы я взял их с собой и обязательно использовал, заодно пояснив, какое для чего. Сам же я никогда со всякого рода эликсирами, травками и прочим не работал, не дается мне это. Привык больше полагаться на меч, амулеты и на собственную выучку.

Увы, выпитое зелье кардинально пейзаж не изменило – палатки так и не появились. Не иначе, ведьма постаралась. Правда, вместо большого вывороченного пня на меня смотрело шарообразное существо с всклокоченной шерстью буро-рыжего оттенка и глазами на пол лица. Или же тела, если взять во внимание то, что оно действительно по форме почти идеально походило на шар и головы, как таковой, не имело. Увидев, что я его заметил, существо возмущенно ухнуло и засеменило прочь на коротких ножках. Я и удивиться не успел, как его и след простыл. Да, чего только не встретишь в наших глухих местах. Наверное, какой-то из лесных духов. В основном они, конечно, безвредные, любящие иногда пошутить да покружить по лесу, но встречаются и такие, которым палец в рот не клади. Этот просто наблюдал за моими действиями, что не могло не радовать.

Оставшееся расстояние я преодолел за двадцать минут. Берег густо порос ивняком, среди которого едва различалась тропка, проложенная, судя по всему, погибшей экспедицией. Шагать пришлось недолго. Заросли закончились, уступив место холмам. Некоторые из них носили следы человеческого вмешательства: отброшенный в сторону грунт от раскопок. Черные провалы смотрелись как раны на теле вековых могил. Продвигаясь между ними, я думал, как смогу найти нужный мне курган. Жаль, что Леонид не помнил дорогу в подробностях. Он лишь говорил, что курган был самым большим, но на мой взгляд они все выглядели одинаково: припорошенные снегом, с основанием овальной формы и высотой метра полтора, максимум два. Так можно было промотаться тут бесконечно долго, если бы не воля случая. Обогнув цепь из десятка могильников, я очутился перед спуском в некое подобие котлована, на дне которого находился действительно большой курган. Но не это сказало мне о том, что я пришел. На плоской вершине, словно срезанной ножом, буйным цветом распустились настоящие заросли наперстянки всех возможных цветов и оттенков. Надо же, целый цветник решила себе устроить. Печально, что это не из любви к красоте.

Чем ближе я подходил к кургану, тем неспокойнее становилось на душе. Шепот возник из ниоткуда. Сначала он напоминал шум телевизионных помех, неразборчивый, назойливый, ничего не значащий. Потом стали различимы слова на незнакомом языке. Голос звучал металлом, скребущим по стеклу. С каждым шагом он раздавался все громче, настойчивее, угрожающе. Хотелось закрыть уши руками или начать кататься по земле, чтобы хоть ненадолго забыться от тихого ужаса, проникающего в голову. Когда до черного зева входа оставалось не более пары метров, голос стал совсем невыносимым, раздирающим на куски. Дрожащими руками я достал синий пузырек, выпил, не ощутив вкуса. Несколько секунд ничего не происходило, а потом голос понемногу начал затихать. Мне показалось, что он зазвучал удивленно и разочарованно. И внезапно стих, как будто кто-то выкрутил ручку регулировки громкости до минимума.

Узкий ход вел вниз под углом в сорок пять градусов. Экспедиция прорубила в замерзшей почве ступени, чтобы спускаться было удобнее. Ступени уходили на глубину метров десяти, а далее начинался длинный коридор, замысловато изгибающийся, ветвящийся многочисленными ответвлениями. И это тоже говорило о том, что я на верном пути. Для простых смертных никогда не стали бы строить целые катакомбы под курганом, соорудили бы обычную погребальную яму и дело с концом. Таких почестей удостаивались лишь личности незаурядные, имеющие определенный вес и статус. Вообще, курганы с такой разветвленной системой ходов встречались очень редко.

На стенах висели черепа лосей, куниц, волков и медведей, сверлили меня внимательным взглядом пустых глазниц, затянутых белесыми нитями паутины. Местами ход осыпался, в кучках земли можно было рассмотреть небольшие аккуратные следы, ведущие в обе стороны. Рядом с ними красовалась вереница волчьих отпечатков. Могу поспорить, что они были оставлены той четверкой, которую я недавно проредил.

Вскоре я перестал считать повороты и изгибы, продвигаясь интуитивно, больше полагаясь на шестое чувство, чем на логику. Хотя, какая логика могла быть в этом хаосе ходов. Масштаб захоронения поражал. Погребенную здесь либо очень уважали, либо боялись до колик. Либо же и то, и другое. В любом случае место вызывало только неприятные чувства. Впечатление такое, словно на тебя положили тяжелое гранитное надгробие, не позволяющее ни свободно вздохнуть, ни разогнуться. Каждый шаг вперед, как сквозь вязкую патоку. Каждый стук сердца – бьющий в голове тревожный набат, сигнализирующий об опасности. Не хотелось и представлять, каково же здесь было бы, не выпей я зелье. Наверное, рвал бы на себе волосы и пускал пену изо рта. Это в лучшем случае, естественно.

Вильнув в последний раз, ход уперся в… Самую настоящую пещеру. Древние могильщики постарались на славу. До противоположной стены навскидку было никак не меньше сорока метров. Потолок терялся где-то во мраке, но здесь, внизу, было достаточно светло. Это при том, что никаких видимых источников света я не наблюдал. Начиная от самого входа и вдоль стен, возвышались массивные не то столбики, не то тумбы. На них стояли глиняные горшочки, кувшины, мисочки, сосуды, поблескивали золотые украшения и драгоценные камни. На многих предметах изображался баран – символ “небесной благодати” у древних народов. Щедрыми дарами ведьму хотели задобрить, обеспечивая ей спокойную жизнь в царстве мертвых. Вот только бестия умерла не до конца. Или же специально оставляла себе лазейку, чтобы однажды вернуться.

Больше в пещере ничего не было, за неимением каменного саркофага в центре, стоявшем на метровой высоты пьедестале. Значит, это и есть ее лежбище. С комфортом устроилась, царица болот. На все эти сокровища безбедную старость можно обеспечить не только себе, но и своим внукам, еще и правнукам останется. Могли ли подумать древние, что ведьме не нужны ни предметы быта, ни сокровища. У нее совершенно иные потребности и мотивы. Материальные богатства ей ни к чему, а моральных, как таковых, и вовсе не имеет.

Я поднялся на пьедестал. Гладко отполированный камень крышки испещрен надписям и рисунками. Хм, мастера, наверное, к сарматам не имели никакого отношения. Последние являлись кочевниками и, вроде бы, письменностью не владели. Хотя, я мог и ошибаться. Напрягшись, я попытался сдвинуть крышку с места. Та поддалась на удивление легко, с грохотом упала на пол. От нее откололись несколько крупных кусков, откатились в стороны. Занеся горящий алым светом меч, я склонился над саркофагом. Конечно, на что я рассчитывал. На то, что ведьма будет преспокойно ждать меня в своем посмертном ложе? Ничего, кроме жуков и пыли, внутри не было. И в следующую секунду меня отшвырнуло от могилы. На ногах я удержался, чертыхнулся, развернулся. Дикое ощущение дежавю не покидало меня. Что за чертова натура, нападать со спины? И ведь у них же у всех хватило бы сил одним подлым ударом убить сразу, но нет же, предпочитают сначала нанести легкий удар в спину, как бы намекая на то, что ждет дальше.

Ведьма была высокой, под два метра ростом. Память услужливо подсунула информацию о том, что сарматские женщины имели высокое положение в племенах и ни в чем не уступали мужчинам. Бытовало мнение, что они являлись потомками амазонок. Не знаю, насколько это правдиво, но эта дамочка смотрелась внушительно. Облачена в длинные просторные штаны, на поясе висят какие-то украшения, цветы все той же наперстянки, высушенные лапки животных. Верх состоял из кожаной безрукавки, под которой просматривалось высохшее до мумифицированного состояния тело. Под стать телу было и лицо – иссохшее, какое-то перекошенное. Лишь на щеках да немного на лбу красовалась свежая молодая кожа, контрастирующая с остальным лицом. Ведьма постепенно восстанавливалась, приобретая относительно человеческий облик. Относительно, потому что ее голова была сильно удлинена и форму имела остро-коническую. Без искусственной деформации здесь точно не обошлось. Только волосы, длинные, отливающее сталью казались живыми.

В отличие от своих сестер она ничего не говорила, не угрожала и не насмехалась. Молча двинулась вдоль стены, не сводя с меня узких кошачьих зрачков, только расположенных не вертикально, а слева направо. Я тоже начал движение, аккуратно ступая на носочках, изучая бестию. Она передвигалась плавно, в каждом движении скользила грация хищного зверя. Слова для нее были излишни, она сама по себе излучала скрытую опасность.

Одну за другой я метнул в нее три метательных звездочки. От двух она уклонилась, третья же вонзилась ей точно в грудь. Так легко? Как выяснилось, подумал я это зря. Железо не причинило ей вреда. Она спокойно вырвала засевшую в теле звездочку и швырнула обратно в меня. Я отбил снаряд мечом. Почудилось, что ведьма с каким-то одобрением что ли кивнула головой. Обмен приветствиями был совершен.

Шаг за шагом мы постепенно сближались. Сверху раздался короткий свист – что-то рассекало воздух. Инстинктивно я отпрыгнул в сторону. Там, где я стоял мгновением раньше, лежал каменный блок. А еще через миг звук рассекаемого воздуха обступил меня со всех сторон. Я прыгал, как загнанный заяц, рискуя быть раздавленным в любой момент. Перемещение затрудняли и те блоки, которые уже покоились на земле. Ведьма взирала на мои акробатические упражнения с холодным равнодушием. Так смотрят на муравья, волокущего свою ношу. Ничего не представляющее из себя создание. Увертываясь от очередного обломка, я очутился спиной к древней ведьме на расстоянии удара. Крутанулся всем телом на носке одной ноги, взмахнул мечом. Клинок зазвенел так, будто рубил металл, отскочил в сторону. На шее ведьмы появилась глубокая рана, едва не отделившая голову от плеч, но почти сразу же затянулась, не оставив даже шрама. С такой бешеной регенерацией мне еще не доводилось сталкиваться.

Камнепад прекратился. Я вздохнул чуть свободнее, прикидывая, как добраться до этого исчадия. По всему выходило, что просто так ее не убить. Или же следовало искать уязвимое место. Если она даст время на то, чтобы его найти. Забравшись на один из блоков, ведьма оскалилась в подобии улыбки и прыгнула на меня. В полете тело ее изменилось, в нем появились волчьи очертания, глаза полыхнули. Плавно уйдя с траектории ее полета, я не без удивления увидел, что этот тот самый черный волк, что сбежал от меня на болоте. Волчица, если быть точным. Подняв лапу, она прочертила в одном из блоков глубокую борозду, высекая яркие искры. Я и моргнуть не успел, как она снова приобрела человеческий облик. Продемонстрировала свои способности? Или же, что вернее всего, своей трансформацией показала, что будет сражаться до конца за убитых собратьев. Однако, ведьма-оборотень явление еще более редкое, чем катакомбы под курганом.

Человек, волк. Человек, волк. Ведьма ежесекундно меняла обличье, не давая сосредоточиться. В одно из таких изменений я не успел отреагировать, и ее кулак почти врезался в мою грудь. Я говорю “почти”, потому что на тысячу процентов уверен, что до меня он не дотронулся, но все равно чувство было такое, как если бы в меня врезался товарный поезд. От продолжительного полета меня остановил подвернувшийся под спину камень. Тряхнув головой, я попытался обойти ведьму сбоку. Та вновь обернулась зверем, рыча и брызжа слюной ринулась на меня. Металл меча буквально застонал, когда соприкоснулся с передней лапой волчицы, завибрировал, грозя выпасть из руки. Как есть отродье! Обычная ведьма уже истекала бы кровью. У этой всего лишь стекло на землю несколько капель с руки. Мозг лихорадочно соображал, но не находил вариантов уничтожения. Оставалось только рубить и колоть, надеясь, что один из ударов окажется смертельным.

Взмах – удар сверху. Взмах – снизу, сбоку. Нырок под летящий в голову кулак и ответный колющий выпад. Острие клинка вошло в грудь бестии хорошо, если на пару миллиметров. И все это в абсолютной тишине. Ведьма хранила молчание, а мне, собственно, говорить с ней было и не о чем. Я хотел было нанести удар в прыжке, попытавшись расколоть конусовидную голову, но так и завис в воздухе, беспомощно растопырив руки и ноги. То ли у защитного эликсира закончилось действие, то ли это было не ментальное воздействие, но я болтался между полом и потолком, как нанизанная на булавку муха. Ведьма же смотрела на меня снизу-вверх и скалила в улыбке превосходства гнилые зубы. Ее кулак начал медленно сжиматься, и вместе с тем я ощутил давление на свое тело. Она желала раздавить меня, стереть в порошок.

Я дергался безвольной куклой, отчаянно сопротивляясь. Под ногами вспыхнуло синее пламя, в которое я и начал опускаться. В нагрудном кармане трепетала, вибрировала монета – оберег со славянскими рунами. Он, как мог, старался защитить своего хозяина, не дать ему погибнуть. Но силы, которым он противостоял, были несоизмеримо древнее и пусть ненамного, но могущественнее его. И все равно я был благодарен за то, что он отсрочил мою гибель. Я закрыл глаза, дыша ровно и спокойно, отчуждаясь от происходящего, не замечая боли и насмешливого взгляда ведьмы. Так продолжалось бесконечно долго. По всем моим прикидкам я уже должен был лежать на полу и неспешно остывать. Но в какую-то минуту хватка ослабла, я упал на землю, хорошенько приложившись несколько раз о блоки. Сперва я услышал злой, наполненный болью хрип. И почти сразу же за ним жизнерадостный голос, которого здесь ну никак быть не могло.

- Здрасьте, дядь Саш!

Подскочив, как ужаленный, я, не веря своим глазам, смотрел, как ведьма вертится юлой, тщетно пытаясь выдернуть торчащий у нее из спины нож для нарезки хлеба. Рядом скачет вездесущий Андрей, уворачиваясь от взбешенной ведьмы, а от входа мчится поистине тигриными скачками Васька, яростно жестикулируя.

- Цепь! – орал он. – Для чего тебе выдали цепь, дурень!

А ведь действительно, для чего? Сиреневый металл светился, как раскаленный. Размотав цепь, я раскрутил ее и метнул в бестию, держа один конец в руках. Что-то зашипело, остро запахло горелым, когда цепь обмоталась вокруг ведьмы. Волчий вой эхом разлетелся по всей пещере. Болотной хозяйке было нестерпимо больно.

- Андрей, хватай цепь и тяни, что есть силы!

Парнишка все понял без лишних слов, схватил второй конец. Мы тянули цепь в разные стороны, как проклятые, напрягая жилы и чуть ли не обливаясь потом от натуги. Мальчик упирался в землю ногами, рывками тянул ведьму на себя, словно участвовал в перетягивании каната. Вой перешел в пронзительный крик, граничащий с ультразвуком. От ведьмы валил густой черный дым, а цепь упорно вгрызалась в нее все больше и больше. Рывок, еще один рывок! Вены на руках вздулись, каждая мышца была напряжена до предела. Я знал, что один Андрейка не сдюжит и продолжал тянуть изо всех сил. Васька то и дело мелькал в клубах черного дыма, с бешеным мявом орудовал когтями, периодически приправляя эту вакханалию отборной французской руганью. Давай же, дохни! Очередной рывок и… Мы с мальчонкой отлетели в разные стороны, сопротивление ослабло. Цепь разорвала древнее зло надвое. Тяжело дыша, из-под верхней половины тела ведьмы выполз взъерошенный фамильяр, присел рядом с Андреем, устало оперся о его ногу. Я подошел к телу Хозяйки болота, обмотал ее шею цепью и рванул на себя.

- Я прощаю тебя, - устало произнес я, потом повернулся к своим друзьям. – Не хочу знать, как вы сюда опять попали, но… Я чертовски рад, что вы рядом со мной.

- Дядь Саш, я же теперь стану ведьмаком, правда?

- Станешь, Андрюшка. Обязательно станешь. Ведь только благодаря тебе и Ваське эта ведьма теперь мертва.

- На будущее, уважаемый, - вмешался фамильяр. – Если Берегиня тебе что-то дала в дорогу или на охоту, то сделала она это не просто так.

- Виноват, - согласился я. – Исправлюсь, Реми. Я всенепременно исправлюсь.

В деревне пришлось задержаться еще на пару дней. Деревенские приходили подивиться на голову древнего чудовища, брезгливо плевали в нее, отворачивались. Потом долго благодарили меня, жали руку, похлопывали по плечу. Герасимовна попыталась всунуть приличную сумму денег, мол, всей деревней собирали, в награду, но тут я был непреклонен и от вознаграждения отказался. Чай, не чужие люди, чтобы с них деньги брать. Своя же деревня. И мне сюда еще не раз возвращаться. В конце концов удалось вырваться от благодарных жителей. Пора было возвращаться домой. Андрюшке я пообещал, что через годик-два возьмусь всерьез его обучать. Тот улыбнулся, по-взрослому пожал мне руку и сказал, что будет с нетерпением ждать, а пока станет сам тренироваться.

Дверь открыла Лена, радостно меня обняла, чмокнула в щеку. Васька требовательно заворчал, и Берегиня с нежностью потрепала его за ухом.

- Все хорошо?

- Просто отлично. Твои презенты очень пригодились. Было тяжело, но мы справились. А ты тут как? Скучала?

- Конечно, - она засмеялась, но тут же лицо ее стало серьезным и озабоченным. – Сашуль, к тебе тут приходили.

- Кто? – я насторожился.

- Твой друг из милиции. Олег который. И, ты только не волнуйся… Тебя обвиняют в убийстве. В убийстве Ольги. Ольги Кузнецовой.

Я присвистнул. Кажется, впереди меня ждет еще очень много интересного. Я пропустил фамильяра вперед, закрыл дверь за собой. Ну что ж… Будем думать, как выпутываться из очередной истории.

Хозяйка болота. Часть 2

- Очень смешно, - Реми ходил по дому, осматриваясь. Особенно его заинтересовала печь. – Отправили на помощь к тебе. А в чемодане всякое разное, что может тебе пригодиться. Между прочим, ты свой оберег забыл взять. Кстати, по поводу билета ты совершенно прав – назад я поеду с тобой, потому как сюда меня телепортировали. Правда, не очень удачно…

Я проследил взгляд фамильяра и с трудом сдержался, чтобы не засмеяться в голос. От самого конька крыши сарайчика по скату тянулась через снег широкая полоса, явно оставленная чьим-то кошачьим телом. У стены сарая в снегу красовалась большая дыра – точка входа незадачливого путешественника. Рядом дыра чуть поменьше – это приземлился чемодан. Могу поспорить, Лена сделала это нарочно, но не со злости.

- Ладно, помощник, извини. Чай будешь? Оголодал поди с дороги.

- Буду, - фамильяр скептически примеривался к печи, оценивая свои возможности по запрыгиванию туда. – С печеньем или какими-нибудь булочками.

- Будешь жрать булочки – ночевать останешься на полу. Про гравитацию что-нибудь слышал? Говорят, после мучного сложно оторваться от поверхности.

- Ничего, переживу, - Васька уселся за стол, ожидая, когда его начнут кормить. – Неси уж давай, а то я тут с голоду помру. Оно тебе нужно?

Чаепитие находилось в самом разгаре, когда входная дверь рывком отворилась, впуская в дом клубы морозного воздуха. Из этих клубов, словно джинн из дыма, показалась голова в шапке-ушанке не по размеру, затем обрисовался и сам ее обладатель.

- Здрасьте, дядь Саш!

От неожиданности я подавился чаем, поперхнувшись. Андрейка сейчас был ну совсем не к месту, но и выгонять парнишку с ходу – это как-то неправильно.

- И тебе не хворать. Садись, чай пить будем.

Андрей сделал несколько шагов и застыл, рассмотрев, наконец, что за столом рядом со мной сидит черный кот. Васька в этот момент как раз откусил от сметанника добрую половину, с аппетитом зажевал. На мальчишку он отвлекаться не стал, так как тот не представлял никакой угрозы. Да и вообще по отношению к детям фамильяр всегда был добродушен и отзывчив, хотя обычно в их присутствии ему приходилось изображать обычного кота, чтобы не травмировать психику. Тут же белорусский француз оказался пойман с поличным, но сохранял невозмутимость и спокойствие.

Для Андрея же такая встреча была полной неожиданностью. Он, не отрываясь, смотрел на трапезничающего кота и в глазах его читался и страх, и любопытство, и целое море вопросов. Но надо отдать должное самообладанию мальчика – не заорал, как резаный и не бросился с воплями нарезать круги вокруг дома. Все же из него мог бы получится толк.

- Не пугайся. Это фамильяр, мой самый верный и надежный помощник.

- Я и не пугаюсь, - нарочито бодро заявил парнишка, но предусмотрительно сел у противоположного края стола. – А кто такой фамильяр?

- Фамильяр – это я, - соизволил произнести кот, прожевав сметанник. – И зовут меня Реми, француз по происхождению.

Факт того, что кот может разговаривать, ввел Андрейку в еще больший ступор и замешательство, чем то, что он пьет чай. Пришлось подробно объяснить, кто такие фамильяры и как конкретно этот появился у меня. Реми во время рассказа, как ни странно, даже не язвил. Лишь изредка вставлял короткие замечания, но сугубо по делу, за что я был ему весьма признателен. К концу рассказа мальчишка подуспокоился и прихлебывал чай вприкуску с конфетами.

- Дядь Саш, а вы когда за ведьмой пойдете?

- Не решил еще, - я внимательно смотрел на ребенка, пытаясь понять, куда он клонит. – А ты для чего интересуешься?

- С вами идти хочу, конечно, - тон Андрея не терпел возражений. – Я у вас буду, как оруженосец, Санчо Панса.

Нет, меня исключительно радовало то, что в двенадцать лет он знает таких персонажей, но я не Дон Кихот. К тому же, если я помнил верно, оруженосец благородного идальго отличался практичностью и чрезвычайным здравомыслием. Желание юного дарования отправиться со мной граничило, скорее, с безумием, чем со здравым смыслом.

- Смею заметить, молодой человек, - фамильяр допил чай, отставил чашку в сторону, - что Александр отправляется воевать отнюдь не с ветряными мельницами. И никто не знает, что его ожидает там. Посему настоятельно рекомендую вам остаться здесь, в тепле и уюте. Во избежание, так сказать. Да и мне с собеседником будет значительно веселее, нежели одному.

- Это малышня пускай разговоры разговаривает, - обиженно поджал губы мальчик. – А я уже взрослый мужик и дяде Саше должен помогать. Тем более, он меня в свои ученики взять обещал. Так что пойдем, разыщем ведьму и убьем.

Слова не мальчика, но мужа. Правда, челюсть у меня все равно слегка отвисла. Я отчаянно пытался вспомнить, когда я дал свое согласие и записался в педагоги, но либо память мне отказывала, либо этого действительно не было. Да, малец определенно далеко пойдет. Главное, чтобы он не пошел со мной на охоту. И в этом мне без помощи Васьки точно не обойтись. Пока же я счел за лучшее немного слукавить.

- Скорее всего не раньше, чем послезавтра пойду. Надо еще подготовиться, чемодан разобрать, который Васька доставил, посмотреть, что там полезного передали. И запомни, охотник на ведьм никогда не должен спешить. Иначе вместо охотника сам можешь стать дичью.

- Да понял я, дядь Саш, - Андрей степенно кивнул, будто говоря, что он осознает всю важность и ответственность профессии.

Облегченно вздохнув, я налил себе еще чаю. Оставалось надеяться, что если мальчонка заявится в гости завтра, то Ваське хватит ума, смекалки и терпения, чтобы его отвлечь. Естественно, я не собирался ждать, пока Андрей соберется в поход. Но эта маленькая ложь была во благо.

Снежный покров кое-где доходил чуть ли не до колена, но скорости передвижения это особо не мешало. Я с детства привык к такому бездорожью. Главное, не отвлекаться и не сбивать дыхание. Вдох-выдох, левой-правой. Со снегоступами или лыжами, понятное дело, выходило бы быстрее и легче, но ими я не располагал. Хорошо еще, что первые шесть-семь километров дорога была весьма неплохой. Боровинский шлях. Когда-то по нему ездили лесовозы, вывозили вырубленный работниками лесхоза лес, раскатав вполне прилично. Потом лес здесь перестали заготавливать, переместив места разработок куда-то в соседний район, а дорога так и осталась, что мне сейчас было только в плюс. По такому пути, невзирая на снег, я планировал покрыть нужное расстояние часа за полтора. Да и снежные наносы не везде были высокими. Местами ветра сдули их практически до самой земли. По таким участкам идти вообще казалось сплошным удовольствием.

Кроме того, зимний лес мне всегда казался каким-то сказочным, волшебным. Вон белка прыгает с ветки на ветку, вниз серебристой вуалью падает сбитый ею снег, искрится, переливается в лучах солнца. А вон на дорогу выскочил заяц, одетый по-зимнему, в белую пушистую шубку. Остановился посередине, повернул голову в мою сторону, смешно дергая носом и шевеля длинными ушами. Не увидев для себя никакой опасности, резво поскакал дальше. Где-то с завидным упорством долбит дерево дятел, выискивая спящих под корой насекомых. Гул от него стоит на весь лес и слышен на километры вокруг. А вековые ели и сосны, укрытые бриллиантами снежных шапок! Сверкают так, что глаза режет. И если мне кто-то скажет, что зимний лес скучен и безжизненен, я рассмеюсь тому человеку в лицо. Зимой лес продолжает жить своей обычной жизнью, лишь несколько меняется ее ритм. Но все равно он полон великолепия, холодного очарования, детского восторга.

Правда, восторг и очарование вскоре закончились, равно как и закончился Боровинский шлях. Вырубленные делянки остались позади. Дорога же все сужалась и сужалась, пока не превратилась в узкую тропинку, да и та постепенно сошла на нет. Теперь пробираться приходилось через горы валежника, поваленные замшелые стволы, покрытые ледяной коркой, рискуя подвернуть ногу на очередном препятствии. Чахлые деревца тянули ко мне свои искуроченные ветви-руки, хватали за куртку, норовили замедлить еще больше. Они казались живыми существами, защищающими свою территорию от посягательства человека, не желая терпеть его присутствия. Двигаться пришлось со скоростью раненой черепахи. Продолжалось все это безобразие минут сорок, не меньше, а потом как-то внезапно цепкие объятия леса ослабли, разжались, и я очутился перед огромной снежной равниной.

На самом деле я стоял на краю того самого Комариного болота. Сейчас оно было скованно ледяным панцирем и заметено. Тут и там сквозь снег проглядывали пучки рыжей жухлой травы. Худосочные ивы, чахлые осинки и редкий кустарник смотрелись пародией на нормальную растительность. Где-то вдали поднимались облака густого пара. Сомнительно, что в болоте могли находиться какие-то теплые отдушины или источники, но само это место было… Темным, безрадостным, гнетущим. Встретить здесь что-то, не укладывающееся в привычные рамки, казалось чем-то обыденным. По крайней мере, так считали почти все в деревне.

Будь сейчас лето, пришлось бы обходить эти топи, а это крюк километров в пятнадцать, если не больше. Сейчас же предстояло пройти всего-то километров пять, именно такой была ширина болота. Но и небольшое расстояние могло обернуться какой-нибудь неприятностью. Дело оставалось за малым – пересечь эту жутковатую местность.

Раздвинув заросли рогоза, я успел сделать всего несколько шагов, как снежный покров взорвался фонтанами. Из-под снега выскакивали угольно-черные массивные тела, злобно рыча и скалясь. С шорохом меч вылетел из ножен. Это же надо так глупо попасться. Расслабился, потерял бдительность. Думал, что настоящая опасность поджидает впереди. Волки. Четыре матерых зверюги растянулись полукругом. Глаза полыхают огнем, с клыков капает слюна. Каждый из зверей метра полтора в холке, не меньше. В наших местах таких отродясь не водилось. Тем более, что поджидали они под снегом. Поведение, для этих хищников совсем не свойственное. Где-то я читал, что волки почти никогда не нападают первыми на людей, но что-то подсказывало мне, что конкретно эти лохматые о данной статистике не имеют ни малейшего представления. И вряд ли это были просто волки. Я ощущал токи темной энергии, исходящие от них. Существа были порождением магии. И, скорее всего, это постаралась ведьма. Значит, набрала силу, создала себе слуг, чтобы никто не смел вторгаться в ее владения без последствий для собственного здоровья. Жаль, что в чемоданчике, который передала мне Лена, ничего от хищников не нашлось.

Молниеносный прыжок, наполненный злой грацией и агрессией. Хорошо, что эта четверка не решилась нападать всем скопом. Видимо, были слишком уверены в своем превосходстве. Отбиваться от всех четверых разом – задача даже для меня не из легких. За исход такого сражения я бы не поручился. Черное брюхо оказалось надо мной, и я взмахнул мечом. Сперва подумалось, что удар не достиг своей цели – ни визга, ни рычания. Тело волка пролетело мимо, кубарем покатилось по земле и затихло, без всяких конвульсий и подергиваний. Я ожидал увидеть расплывающееся по белоснежному покрову алое пятно, но у зверя привычной крови не было. Снег вокруг тела приобрел сине-зеленый оттенок, растаяв до земли спустя считанные секунды. И это красноречивее всего говорило о магическом происхождении созданий.

Оставшаяся тройка начала обходить меня с трех сторон. Наиболее крупный из них, видимо, вожак, сделал несколько обманных движений, бросаясь влево-вправо. Отвлекает, хочет напугать, чтобы я меньше обращал внимания на его компаньонов. Не на того напали. Кого-нибудь из деревенских, кончено, уже бы сожрали, без вариантов, но я на эту провокацию не поддался. Длинным кувырком я бросился к тому волку, что был слева. Не ожидавший такой наглости хищник слегка замешкался, и выходя из кувырка я полоснул его по передним лапам. Волк уткнулся мордой в снег, но продолжал скалиться и тянуться ко мне, загребая снег задними лапами. Добить его я не успел. Внезапная тяжесть обрушилась на спину, придавливая к земле. Кто-то из животных оказался проворнее меня и не стал ждать, пока я разберусь с покалеченным собратом.

Смертельная хватка сомкнулась на шее. Пасть двигалась из стороны в сторону, пытаясь разорвать воротник куртки и добраться до податливой плоти. Но не зря я когда-то раскошелился для своей зимней амуниции. Все самые жизненно важные органы, а также спина и грудь, были защищены пластинами из самого прочного сплава – кобальта, хрома и никеля. В свое время меня подкупило еще и то, что его прочность и пластичность постепенно увеличиваются при понижении температуры. При абсолютном нуле я, конечно, драться не планировал, но для таких вот зим вполне сойдет.

Клыки прогрызли ткань и теперь яростно, но тщетно скребли по металлу. Собрав силы, я поднялся с земли, удивившись, сколько весит эта чертова туша. Выпрямиться полностью мне не удалось, но я на это особо и не рассчитывал. Вместо того, чтобы попытаться сбросить тварь с себя, я посильнее оттолкнулся ногами и рухнул спиной на землю. Что-то противно захрустело, давление на шею сразу же ослабло. Откатившись, я приготовился отбивать атаку последнего чудовища, но волк посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и… Потрусил прочь от места схватки. Преследовать по замерзшему болоту я его не собирался. Сбежал – черт с ним. Двумя ударами я добил покалеченных волков. Тот, который решил покататься на мне, тоже был жив, но что-то сломал и двигаться не мог. Вытерев лезвие о снег, я спрятал меч обратно в ножны и направился в глубь болота.

Больше нападений не последовало, но меня это не подкупало. Я сторожко поглядывал по сторонам, готовый в любой момент встретить опасность лицом к лицу. Зловонные полыньи, исходящие паром, я старался обходить как можно дальше. Во-первых, отвратительный запах, словно там сдох кто-то большой и причем давно. Во-вторых, периодически из них на поверхность вырывалось нечто, напоминающее серые мохнатые щупальца. И в их естественное происхождение тоже верилось с превеликим трудом. Я быстрее бы поверил в существование Несси, чем в то, что в белорусских болотах водится нечто, над чем ломает голову криптозоология. В-третьих, иногда из них угрожающе-медленно выплывали чернильно-синие шары. По их поверхности пробегали мерцающие волны, шары дергались и пульсировали, улетали куда-то вверх, сплетались в чудной хоровод, разлетались по всем топям. Чем-то они напоминали шаровые молнии. И если они и не были электрическими, то связываться с ними все равно как-то не хотелось. Да, ведьма тут основательно расположилась. Обживается потихоньку, подстраивает все под себя. Прямо настоящая Хозяйка леса. Болота, если быть более точным. Хотя со временем точно и весь окружающий лес под себя подберет, а следом за ним и деревню со свету сживет.

Примерно километра через три с половиной, я сделал интересное открытие. Обогнув небольшой островок, густо поросший ивами, кривыми березами и черной ольхой, я наткнулся на три туристических палатки, присыпанные снегом. Зелено-серая нейлоновая ткань поразительно контрастировала на белом фоне. В двух из них полог был откинут, внутри намело. Заглянув, я увидел разбросанные в беспорядке бумаги, несколько книг, предметы утвари, перевернутый столик, успевший покрыться ржавчиной чайник, пробитый котелок, консервы россыпью. В одной из палаток задняя стенка разрезана чем-то острым сверху донизу. Кто-то пытался выбраться наружу. Или же наоборот, желал проникнуть внутрь. Интересно, а как эти палатки сюда попали? Или же в ноябре болото уже было скованно льдом? Надо бы поинтересоваться у Герасимовны, когда у них начались заморозки.

Третья палатка выглядела абсолютно целой. Дверь в крохотный тамбур была не повреждена и наглухо закрыта. Вокруг в снегу отпечатки следов. Босых следов размера так сорок первого. Рука потянулась к застежке, но остановилась – мелькнувшая слева тень отвлекла от этого. Что-то быстро двигалось, прячась за палатками, но никакого зла я не ощущал. Возможно, дикий зверь забрел? Например, кабан или рысь. Последние иногда встречались в наших краях. Правда, с каждым годом все меньше. То ли вымирали, то ли меняли привычный ареал обитания. Зверей я не боялся, но и отворачиваться от них не стоило.

Дикий крик раздался уже справа. Меч снова выпорхнул, готовясь пропеть песнь смерти, но в этот раз его голосу не суждено было раздаться. В первый момент я подумал, что передо мной стоит йети. Изрядно оголодавший, линялый, как последняя дворняга, но все же снежный человек. Разум тут же отверг эту версию, как несостоятельную. Ну какой, в самом-то деле, йети? Тем более то, что стояло в нескольких метрах от меня, ростом было под метр восемьдесят, болезненно худое, измученное, в свисающих лохмотьях, зияющих прорехами. Как мне известно, снежный человек имеет прямо противоположные параметры и никакое тряпье носить не станет. Так что вывод напрашивался сам собой – человек.

Незнакомец смотрел на меня, вытаращив полубезумные глаза, а потом закричал:

- Сгинь, сатанинское отродье!

И бросился на меня. Это смотрелось настолько смешно, что я и пальцем не дотронулся до бедолаги. Просто, когда он оказался рядом, я сделал всего один шаг в сторону и аккуратно выставил вперед левую ногу. Оборванец не успел уйти от столь подлого приема, зацепился за ногу, упал на землю и замер. Я забеспокоился. Неужели ударился обо что-то и убился? Не хватало мне еще взять на душу грех убийства невинного. Впрочем, виноват он в чем-то или же нет, мне предстояло выяснить. Как и то, кто он такой и что здесь делает.

К счастью, через короткое время человек зашевелился, начал подниматься, жалобно всхлипывая и причитая, бормоча что-то неразборчивое. Я не торопил, терпеливо ожидая, пока тот поднимется. Незнакомец же, поднявшись и вновь увидев меня, как-то тоскливо заскулил, тяжело опустился пятой точкой прямо в снег и обхватил голову руками.

- Не подходи. Не подходи. Не подходи. Слуга дьявола. Слуга. Сгинь, сгинь нечистый.

Так и хотелось съязвить насчет того, что я как раз-таки чистый и моюсь регулярно, но состояние мужчины оставляло желать лучшего, и вряд ли он сейчас способен оценить юмор или же сарказм. Поэтому я убрал оружие и, подойдя к несчастному на расстояние метра, присел на корточки.

- Эй, я тебя не трону, - я старался, чтобы мой голос звучал, как можно спокойнее и ласковее. – Я не слуга дьявола и никакой не демон. Я обычный человек и хочу помочь тебе выбраться отсюда. Но я должен знать, кто ты и как сюда попал?

- Человек? Не дьявол? – в глазах заморыша блеснула надежда, но темная водица безумия из них не ушла.

- Да, я человек. В деревню приехал, дом у меня здесь от бабки остался. Охотник я.

- Человек. Охотник, - бедняга вздохнул с непередаваемым облегчением, но как-то разом сник и распластался на земле, потеряв сознание.

Хозяйка болота. Часть 3

Хозяйка болота. Часть 1

Я сладко спал, когда раздался телефонный звонок. Подниматься не хотелось, но звонили долго и настойчиво. Накрывшись одеялом с головой, я наивно понадеялся, что снимать трубку не придется. Ранние звонки ничего хорошего не сулили, давно известный факт. Лена, мой вновь обретенный ангел-хранитель, плескалась в душе и телефона не слышала. А вот язвительный французишка Васька сослужил плохую службу – принес телефон мне прямо в постель и молча положил рядом. Молча, потому что знал, что если бы он чего-нибудь ляпнул, то узнал бы о себе много нового и преимущественно нецензурного. Да, чуть не забыл. С тех приснопамятных событий с ведьмой Ольгой минуло чуть больше года, и после ее гибели фамильяр Реми постепенно вернулся к своему язвительно-болтливому состоянию. Тем не менее, я периодически из вредности ставил ему на полу миску с кормом, чтобы он не забывал те дни, когда превратился в обычное животное. Фамильяр ужасно обижался, но быстро остывал. Хорошо еще хоть в тапки гадить перестал, за что ему отдельное спасибо.

Приложив трубку к уху, я первую минуту пытался понять, кто и зачем мне звонит. Потом суть проблемы начала проясняться, и сон с меня как рукой сняло. Звонила одна из соседок в деревне. Голос ее был тревожен, она часто сбивалась, повторялась и казалась напуганной. Я, как мог, старался успокоить ее, но получалось не очень хорошо. К концу разговора бабушка Маня – по паспорту Мария Герасимовна – всхлипывала, с трудом сдерживая рыдания и буквально умоляла приехать, чтобы помочь.

Беда заключалась в том, что перед началом зимы у деревенских начали пропадать куры, гуси и утки. Сперва грешили на хищников. Даже в моем детстве, помниться, волки и лисы приходили в деревню, когда лютовали морозы, и вырезали мелкую птицу. Иногда жертвами становились даже собаки, верные охранники домов. Сейчас же ничто не говорило о том, что это звери, даже следов никаких не находили. Потом стали исчезать животные покрупнее: козы, овцы, свиньи. У коров ни с того, ни с сего пропало молоко. Но и это могли бы списать на естественные причины. Вот только с прошлого месяца из деревни ушли в никуда трое детей и два взрослых мужика. Опять же, по себе знаю, что живущие сызмальства в деревне никогда не заблудятся в лесу. Ни в летнем, ни в зимнем. Все леса в округе давным-давно исхожены вдоль и поперек: сбор березового сока, смолы, походы за грибами, ягодами, зимой за елочкой на Новый год. Дети, само собой, помогают взрослым, заодно и к лесу привыкают.

В общем, в городе уже бы писали заявление в милицию и поднимали бы на поиски всю мировую общественность, но не здесь в глуши, где до ближайшего райцентра километров семьдесят, причем через такие же непролазные леса. Нет, одна единственная дорога, по которой я и приехал, имелась, но личного транспорта у местных не было. Да и в силу своей отдаленности от очага цивилизации и суеверий подозревать в своих несчастьях сразу же начали что-то темное и нечистое, но уж никак не людей или хищных животных. К слову сказать, мой номер соседка узнала от “Олежека”, того самого друга из милиции, который мне открыл глаза на этот мир. И почему-то мне казалось, что именно он и надоумил соседку позвонить мне, почуяв, что дело не в простых исчезновениях. Будь все банальней и прозаичнее, думаю, он бы запряг кого-нибудь из райцентра, должность и звание позволяли. Там, конечно, поворчали бы, повозмущались, но приехали.

Решив, что нехорошо забывать свою малую родину, я собрал с вечера все необходимое, чтобы выехать самым ранним утром. Признаться честно, я сильно боялся, что на машине не смогу проехать к деревне, но нет, дорога оказалась сносной. А спустя пару часов после моего приезда началась та самая пурга, о которой я уже упомянул. Если бы мне пришла в голову блажь уехать прямо сейчас, пришлось бы разгребать снежные наносы перед машиной.

И вот теперь я сидел за столом, пересматривая четвертую серию поттерианы на ноутбуке, попутно уплетая жареную картошку с дымящимися сочными, прожаренными до коричневой корочки кусками свинины. В печи уютно потрескивали поленья, отбрасывая багровые отблески. Дом, впервые за долгое время, оказался жарко натоплен. Когда я только переступил порог, температура внутри не сильно отличалась от той, что снаружи. В итоге в свой первый день пребывания здесь я только и делал, что бегал за дровами и подкидывал их в печь, чтобы не спать, как в криогенной камере. Пригибаясь под шквалистым ветром и кутаясь в воротник теплой куртки, улучил минуту и навестил соседку. Старушка сильно обрадовалась, попыталась напоить и накормить меня, но я мягко отказался от гостеприимства, сославшись на необходимость работать.

Все же, как бы я этого не хотел, задержаться пришлось. Горячий чай был настолько быстро заварен, что откажись я от него – и радушная старушка точно бы обиделась. Прихлебывая ароматный напиток вприкуску с овсяным печеньем, я повторно выслушал все, что произошло в деревне. В конце рассказа бабушка Маня с горечью поведала, что пропал еще один мужичок, живущий через несколько домов от нее. Вроде, слышали, как вечером Митрич колол дрова, а с утра не увидели дыма из его печи. Пошли проверить, но изба оказалась пуста, во всех углах висели сети паутины, на предметах лежал плотный слой пыли. Создавалось впечатление, что здесь уже давно никто не живет, но такого, конечно, быть не могло.

Я дожевал ужин, отставил тарелку в сторону, закурил. В городе я бы уже выслушал долгую и нудную лекцию о том, что в квартире курить нельзя. И если раньше свое “фе” высказывал только обрусевший француз Васька, то теперь к нему присоединилась Лена. Да, это не была моя супруга в прямом понимании, но что-то от той, прежней Лены, в ней безусловно присутствовало. Реинкарнация, если она существует, была, скажем так, частичной. Давать нагоняя за курение в квартире, пусть даже и на балконе, было ее любимым занятием.

Итак, ведьма. Откуда взялась, чего хочет, почему не проявляла себя раньше? Вопросы, ответы на которые мне еще предстояло найти. Чего хочет, понять в принципе можно. Это в человеке присутствует как добро, так и зло. Что из этого пробудится, зависит от воспитания, ближайшего окружения, психической устойчивости, наличия стрессовых ситуаций и прочего, и прочего. Ведьмы же, по сути своей, просто злобные, бескомпромиссные, жестокие существа. И движет ими, в основном, исключительно чистое истинное зло. Смысл их жизни заключается в том, чтобы творить черные дела. У них это в крови. На генетическом уровне, если можно так выразиться. Исключение, пожалуй, составила Ольга, жаждущая отомстить мне.

Пропавшие люди беспокоили, особенно дети. Среди ведьм каннибализм не редкость. Да это и каннибализмом в полном смысле не назовешь, потому что ведьмы себя к людям не относят. Пожалуй, как и я не считаю их людьми. Тогда почему сперва пропадала мелкая птица, а потом и более крупный скот? Пробовала свои силы, а когда поняла, что может гораздо больше, чем крутить головы курам, переключилась на людей? Хорошо бы, когда уляжется буран, самому посмотреть дом Митрича. Заодно и поговорить с теми, у кого пропали дети. Да, про исчезновение двух взрослых мужчин забывать тоже не стоило.

За спиной в стекло что-то ударило, отвлекло от размышлений. Ветер, должно быть. Подхватил слежавшийся ком снега да и швырнул в окно. Через несколько секунд последовал еще один удар, уже посильнее. Сомнительно, что метель облюбовала мишенью мои окна. Третий удар едва не разбил стекло. Так, это начинало нервировать. Неужели мне повезло, и ведьма решила навестить меня всего спустя несколько дней? Было бы неплохо, но, как известно, чудес не бывает. Я сильно сомневался, что бестия сунется в открытую к охотнику на ведьм. Если она была рядом, то должна чувствовать, что на моих руках кровь ее сестер. И переть напролом с ее стороны было бы непросветной глупостью.

Выйдя в сени, я какое-то время стоял у двери, держа стилет в руках и прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. К сожалению, толком разобрать что-либо не имелось возможности: завывания метели сводили на нет все потуги что-то расслышать. Значит, придется выходить и проверять. Но как не хочется-то! И если кто-то подумает, что я испугался, то поспешу огорчить: выходить не хотелось, потому что за дверью было холодно до жути, а я уже пригрелся в тепле и несколько разомлел от вкусного ужина. Хотелось просто завалиться спать. И черт с ними, с этими ведьмами. Пусть подождут и приходят завтра! Если бы так было можно…

Порыв холодного ветра ворвался в сени, только я приоткрыл дверь. Ледяное дыхание коснулось щек, носа, губ, пробралось под одежду. Да, отвыкли мы от таких морозов и такой погоды. У забора что-то лязгало. Преодолев расстояние от крыльца до калитки за пару прыжков, я увидел, что последняя открыта и ходит из стороны в сторону от ветра. Лязг же издавал металлический засов, свободно болтающийся на одном гвозде. Кто-то или что-то сорвало его.

Чуть слышный хруст снега за спиной. Я кинулся в сторону: мимо меня пролетело что-то, тяжело рухнуло в снег, завозилось, пытаясь подняться. Инстинктивно я собирался вонзить в это нечто стилет, но вовремя сдержался, услышав детский недовольный голосок. Причем голос этот был каким-то знакомым. Убрав стилет, я нащупал у барахтающейся кучи меховой воротник, за который и потянул на себя, вытаскивая из сугроба.

- Здрасьте, дядь Саш, - неудачливый нападавший втянул носом, вытерся обшлагом рукава.

- Следовало догадаться, - я потянул мальчишку в дом, чтобы не мерз почем зря. – Тебя как сюда занесло, разбойник?

- А я у мамки отпросился, - парнишка уже усаживался за стол, с интересом рассматривая ноутбук. – Я ж вас уже сколько не видел! Вот и уболтал ее, чтобы она меня к вам отпустила. С ночевкой!

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Вот только нянькой мне быть не хватало. Мальчишку звали Андреем и было ему от роду двенадцать лет. Ни одно происшествие в деревне, ни один переполох или скандал не обходились без него. Малец был вездесущим, совал свой любопытный нос везде, где можно и где нельзя, поэтому зачастую бывал бит своими сверстниками, что, впрочем, в науку ему не шло. Проходило совсем немного времени, и он снова принимался за свое. Про таких говорят – шило в заднице. У Андрея там была целая шильная фабрика. И вот теперь этот армагеддон грозил мне тем, что останется ночевать. Хорошо, хоть мать предупредил об этом. И есть у меня стойкое убеждение, что та отпустила его с легким сердцем, потому как с таким ребенком об отдыхе можно только мечтать.

- И не страшно тебе в такое время по улицам бродить? Метель вон какая метет, за несколько шагов ничего не видно.

- Так детское время еще, - беззаботно махнул рукой Андрей. – Десяти часов вечера даже нет. А дорогу к вашему дому я и с закрытыми глазами найду. А правда говорят, что вы за ведьмой приехали?

- Кто говорит? – я пододвинул мальчишке чашку с горячим чаем, выложил на стол печенье и конфеты.

- Так вся деревня говорит! – пацан запихнул в рот сразу и печенье, и конфету, с аппетитом зажевал. – Это ж бабуля Маня вас вызвала. А я вот всем говорил, что надо сразу было кого-то звать на помощь. Еще после того, как те туристы пропали.

- Какие туристы? – я насторожился.

- Да приезжали тут какие-то городские, - с важным видом принялся объяснять Андрей. – В начале ноября еще. За Комариное болото сходить хотели. Показывали старые карты и говорили, что там когда-то сарматы жили, и от них курганы остались. А в курганах тех, мол, сокровищ всяких разных ну просто выше крыши! И оружия всякого, и вообще. Их дед Митрич туда водил, ага. Деда их туда проводил да и назад пришел. А туристы эти не возвращались. Может, другой дорогой вернулись, а, может, и случилось там чего. Вы как думаете, дядь Саш?

Я не ответил, задумавшись. Про “туристов” мне никто не рассказывал. Да и, скорее всего, это никакие не туристы были. Либо экспедиция научная, либо черные копатели. Нашли древние карты и решили попытать удачи. Благо, в наше время металлоискателей хватает как у профессионалов, так и у любителей. Вот только причем тут сарматы? Насколько я помнил историю, то этот народ обитал на территориях современных Казахстана, Украины и России. С другой стороны, это их более-менее постоянное место обитания. А если учесть, что они являлись кочевым народом, то вполне возможно, что какие-то особо безбашенные их племена могли и до нашей глуши добраться.

Но за Комариным болотом я никаких курганов не припоминал. Места там опасные, лишний раз лучше не забредать. Даже клюкву местные жители собирали лишь по краю болота, не рискуя заходить вглубь. Во Вторую мировую там тьма народу полегло. Кстати, за болотом находились какие-то холмы или возвышенности, но их считали грунтом, выброшенным при рытье копцо́в, межевых ям. Были и те, кто утверждал, будто эти холмики остались от рытья укреплений в войну. Как бы то ни было, но курганами там даже и не пахло. Но пища для размышлений все же имелась. Взять хотя бы то, что проводником у туристов был Митрич. Можно, конечно, списать на совпадение, но лично я в такие совпадения не верил. Ничего не бывает просто так. Далее. Искатели объявились в ноябре, исчезновения начались примерно в то же время. Ну, плюс-минус. Нужно зацепиться за это и дальше уже действовать по обстоятельствам.

- Дядь Саш, оглохли что ли?! – прокричал у меня над ухом малец. Я даже вздрогнул от неожиданности. Вот негодник, надавать бы ему по шее, чтобы не повадно было.

- Да слышу я, не ори так. Не знаю, Андрюшка. Может, и произошло с ними что-то. А тебе-то что за дело до них? Или ты в ведьм веришь?

- Да я просто так спрашиваю, - парнишка снова уставился в ноутбук. – Так а в ведьм чего не верить-то? Вон, домовые у нас, считай, в каждом доме живут. Значит, и ведьмы должны быть. Особенно в лесу, там им самое место. И я вот чего думаю. Раз вы на нее охотиться станете, то вам помощник нужен. Или ученик. Так я вашим учеником и буду.

Я закашлялся. Нет, я всегда знал, что Андрюха может быть навязчивым и нахальным, но от такой наглости даже я опешил. Интересно, как он себе это представляет? Я вообразил, как бреду по заснеженному лесу в экипировке, выслеживая бестию, а позади за мной тянется этот мужичок с ноготок с перочинным ножиком в руках, одетый в валенки, какой-нибудь овчинный тулуп и шапку-ушанку. Да его же из первого попавшегося сугроба вытаскивать придется и переть на себе. О мобильности и свободе маневров можно было забыть раз и навсегда. И как я его учить-то стану, если на то пошло? Вспоминая слова Ольги, ведьмаки рождаются через поколение. Кем был отец Андрея, я и не представлял. Предполагаю, что обычным пропойцей, сбежавшим сразу после появления на свет ребенка. И что я скажу его матери, если он вдруг погибнет? А главное, как я сам потом проживу с таким грузом не плечах?

- Знаешь, я пока про учеников как-то не думал, - слукавил я. – Я для начала к тебе присмотрюсь, чтобы знать, чего ты стоишь, а там уже и решим, получится из тебя охотник на ведьм или же нет. Но особо не обольщайся, это не каждому по силам.

- Конечно, я все понимаю, - мальчишка сделал серьезное лицо, думая, что так выглядит взрослее. – Такие вопросы с кондачка не решаются. Сперва проверку пройти надо, а потом да, посмотрим.

Я тихонько выдохнул. Наглый, умный, сообразительный не по возрасту. Далеко пойдет, если сверстники все же рано или поздно не прибьют. Но и эти показатели не заставят меня взять его на охоту.

- Давай-ка, дружище, готовиться ко сну, раз ты уж все равно у меня остаешься. Утро вечера мудренее. Ты, кстати, где спать ляжешь?

- Рано еще спать-то, - заканючил парнишка. – Я тут у вас на компьютере игры, вроде, какие-то видел. Дадите поиграть, а? А потом я сам на печку спать полезу, мне там сподручнее.

Ну вот разве возможно с ним бороться? Строго-настрого наказав Андрею отправиться в царство Морфея не позже полуночи, я улегся в теплую кровать. Еще какое-то время я слышал, как мальчонка радуется компьютерной игре, восторженно охая и тихонько присвистывая. И почему-то я даже не сомневался, что играет он именно в “Ведьмака”, а конкретнее – третью его часть.

Метель стихла только к полудню. Все вокруг оказалось заметено снегом, в пронзительно-синем небе ослепительно сияло солнце, морозный воздух звенел, словно хрусталь. Такая погода мне нравилась в разы больше. Отправив нерадивого мальчишку восвояси, я сам пошел, так сказать, с обходом по деревне. Требовалось поговорить с односельчанами, заглянуть в дома пропавших.

Зима в деревне – время, когда все в основном сидят по домам, потому как всё, что нужно было подготовить, уже давно подготовили и сделали. Разные бытовые мелочи я не учитывал, ибо они в нашей жизни присутствуют всегда, вне зависимости от времени года. Вот и теперь на одной единственной неширокой улочке я встретил от силы пару-тройку человек. Меня узнавали, радостно и искренне улыбались, интересовались делами. В глазах каждого я видел надежду. Надежду на помощь и избавление. Сейчас людьми правил страх. Они верили, что во всем виновата ведьма, и видели во мне чуть ли не мессию. Это, конечно, льстило, но я никогда не строил иллюзий. Охотники на ведьм тоже смертны. И не знают, вернуться ли после очередной охоты или нет.

Дом Митрича я оставил напоследок. Все же человек жил один, и я там мог задержаться, чтобы спокойно все осмотреть, никому не мешая. Тяжелее всего оказалось войти в дома, где исчезли ребятишки. Те, у кого имеются собственные дети, поймут, насколько это страшно – потерять свою кровь и плоть. И уж видеть лица, убитые горем… По-моему, от такого зрелища и камень заплачет. Я камнем не был, и от этого становилось вдвойне хуже. К тому же, путного ничего выяснить так и не удалось. Родители всех троих ребят – двух мальчиков и девчонки – в один голос твердили, что дети пошли поиграть на улицу и не вернулись. Играли днем, а это значило, что ведьма явилась в деревню безбоязненно. Либо специально ждала где-то поблизости удобного момента, пока кто-то из детей не останется один, без присмотра. И это представлялось странным, неправильным каким-то. Творить свои черные дела ведьмы предпочитали под покровом ночи, когда наиболее сильны. Тут же, получается, мы имеем дело или с очень и очень сильной и опасной бестией, или же с чересчур самоуверенной. Ну или и то, и другое.

В случае с пропажей взрослых все было точно так же. Ушли к соседям, в картишки поиграть или сигарет стрельнуть – и все, с концами. Информации – ноль, зацепок – еще меньше. Зато пищи для размышлений – вагон и маленькая тележка. Особо ни на что не рассчитывая, я поплелся к Митричу.

Во дворе меня встретило запустение: калитка распахнута, на снегу разбросан инструмент, возле крыльца стоит перекошенная собачья будка, рядом разбросаны пучки почерневшей соломы. Примечательно то, что я нигде не заметил ни топора, ни колодки для рубки дров. Тогда что за звуки слышали жители? Стук топора вряд ли можно спутать с чем-то другим.

Ступив на крыльцо, я чуть не провалился: доски прогнили и просели под моим весом. Что тоже выглядело как минимум подозрительно. Митрич мужик хозяйственный, хоть и одинокий, мастер на все руки. Если что-то необходимо было смастерить или же починить, завсегда шли к нему. Помимо этого, он еще и не пил, что для деревни является чем-то из ряда вон выходящим. Не то, чтобы все здесь являлись беспробудными алкоголиками, но хоть иногда да выпивали. Митрич же спиртного вообще не употреблял после того, как похоронил жену. За отсутствие тяги к спиртному его особенно уважали.

В доме все оказалось так, как и рассказывала Герасимовна. Пыль покрывала все, включая грязно-серую печь. Глядя на паутину, нехотя вспоминалась фраза из мультика “Простоквашино” про настроечную таблицу. Такое обилие клейких нитей в давно заброшенном доме не всегда и за несколько лет появится, а тут времени-то прошло всего ничего. И запах. В воздухе витал какой-то определенно известный мне аромат. Я, как собака, втягивал носом воздух: сырость, щекочущий запах пыли, затхлый и кислый запах черной плесени, как будто в подземелье попал. Нет, все не то. Ощущалось что-то еще, неуловимо знакомое, с чем я уже неоднократно сталкивался. Не спеша обходя комнату, я принюхивался, желая определить источник запаха.

Возле печи запах практически не ощущался. Не там. Вернувшись на центр комнаты, я вновь ощутил его, тяжеловатый травянистый аромат. Шаг к окну – запахло сильнее. Со стороны это, должно быть, смотрелось нелепо – взрослый мужик водит носом по ветру и пытается что-то найти. На ум пришла игра “тепло-холодно”, только ходил я не с закрытыми глазами, а с гордо задранным носом. Ближе к старенькому буфету, за стеклом которого стояло несколько фотографий, запах усилился настолько, что я понял – вот оно, где-то здесь. Увы, осмотрев внутри все содержимое, мне не удалось ничего найти. Неужели теряю хватку? Или же почудилось мне? Да нет же, с обонянием все в порядке, и аромат никуда не делся. А здесь у нас что?

Слой пыли на полу у буфета казался чуть тоньше, чем в остальном доме. Я присел на корточки, присмотрелся. Точно, что-то здесь, видимо, упало и закатилось под буфет. Протянув руку, я зашарил по полу. Ага, есть! Я бережно достал часть стебля с колосовидным соцветием. Белые свисающие колокольчики внутри были украшены нежно-фиолетового цвета крапинками, похожими на милые веснушки. Но я со стопроцентной уверенностью мог заявить, что это изумительно красивое растение опасно. Это был именно тот случай, когда фразу “красота – страшная сила” стоило воспринимать буквально и с превеликой осторожностью.

Наперстянка. В некоторых кругах известна с давних пор еще и под названием “перчатка ведьмы”, “наперсток мертвеца” или же “кровавые пальцы”. Довольно распространена, между прочим, и частенько украшает собой сады и клумбы. Я читал, что ее используют в медицине, но даже один лепесток, съеденный человеком, может привести к летальному исходу. Все потому, что эта красота содержит в себе какой-то яд, теперь уж и не вспомню его названия. Само по себе наличие в доме этого цветка говорило о том, что ведьма здесь точно была. Ну не мог же, в самом деле, суровый деревенский мужик найти среди снега цветок наперстянки. Да если бы и нашел, тот у него давно засох бы. А вот ведьма могла и вырастить такой цветок, и среди снега найти, вдохнув в него жизнь. Для любого растения, в особенности ядовитого, у них применение найдется. Наперстянку бестия явно обронила, когда приходила за Митричем. Возможно, спешила и не заметила, как цветок свалился на пол и закатился под буфет. Гадать можно долго. Главное, теперь я точно уверен, что люди пропали не просто так.

Хозяйка болота. Часть 2

Открыв глаза, она автоматически поздоровалась в ответ, рассматривая мужчину в спортивных шортах до колена, футболке и фирменных беговых кроссовках. С трудом узнавая в нём участкового Харитона Ильича.

Он сошёл с тропинки, удобно огибающей парк по кругу, и остановился рядом с Леной, дружески посматривая на неё. Затем начал бежать на месте, но перед тем участливо спросил: как дела?

- Нормально, - со вздохом ответила она, подавляя порыв рассказать всё, как есть. Но спросила о другом: почему он тренируется поздним утром?

- Я сова, - честно признался участковый, добавив, что сегодня у него выходной.

По его пристальному взгляду Лена поняла, что участковый не поверил в её "нормально", но не стал допытываться из вежливости.

- Я вот что хотел сказать, раз мы встретились. Дело твоей сестры зависло. Зацепок не нашли. Ни следов, ни отпечатков. И столичный следователь уехал в столицу, не хочет терять время в нашем Мухосранске. В общем, мне жаль, - с чувством и разочарованно сказал участковый и отвел глаза. Затем попрощался и убежал.

- До свидания! - тихо ответила Лена ему вслед, с горечью подумав про себя, что так вышло.

Домой ей возвращаться не хотелось, но не будет же она сидеть и прятаться здесь, на лавочке, вечность?

Вздохнув, Лена встала, чувствуя, что хочет пить. Да и поесть ей бы не помешало.

Время на дисплее смартфона показывало, что уже подходило к часу дня, а она, к сожалению, так и не придумала ничего дельного. Разве что немного пришла в себя.

Дома тётушки буквально заставили Лену поесть, наложив ей тушеного картофеля и огромный кусок мясного рулета. А сами, вопреки жаре и застарелым болячкам, резво и энергично занимались уборкой. Варвара протирала пыль, а Анастасия пылесосила и подпевала радио.

И у Лены на мгновение при взгляде на суетящихся тётушек сложилось впечатление, что именно они в квартире хозяйки.

Пообедав, Лена помыла посуду и пошла к себе. Хотя собиралась поговорить с тётушками и расспросить их. Например, узнать, как долго они здесь будут гостить. Но что-то в напряжённом выражении их лиц не давало ей этого сделать. Или просто смелости не хватило?

Не зная, чем заняться, Лена включила компьютер и до прихода родителей искала что-то полезное в интернете – по теме возвращения с того света.

Но, увы, она не нашла ничего дельного и похожего на то, что произошло у них в семье.

На тематических форумах и сайтах в обсуждении попадалось всё, что угодно: от городских легенд до полтергейстов, упырей, зомби, призраков, оборотней, которые по описанию и действиям совсем не походили на вернувшуюся из мёртвых Марину.

Начитавшись всякого разного и жуткого, Лена разнервничалась, ибо все мнения и факты сходились воедино на том, что от выходцев с того света – жди беды.

Позднее она вышла из комнаты встречать маму и папу с работы: они приходили с завода в одно время.

Мама выглядела уставшей, словно всю ночь не спала. Папа – не лучше, но стоило им переодеться, как они оба направились к комнате Марины, постучали и вошли, закрыв за собой дверь.

Лену не приглашали, и вообще на неё родители словно не обращали внимания. Она в растерянности стояла возле комнаты сестры и прислушивалась, но, кроме шуршания и скрипа кровати в комнате, похоже, ничего не происходило.

Родители и Марина не разговаривали. «Ну, охренеть! И что мне делать?!» - со злостью подумала Лена, устав стоять и бездействовать.

Она пошла в спальню родителей и без спроса взяла из портмоне отца карточку, решив сходить в магазин.

На кассе Лена расплатилась только за хлеб, батон и пакет молока. Яйца пришлось вернуть, ибо средств на папиной карточке не хватало. Очередь из-за неё задерживалась; уши и щёки Лены горели, и она была готова провалиться от стыда сквозь землю.

Когда вернулась из магазина домой, то папа с мамой так и не вышли из комнаты Марины, зато тётушка Анастасия на кухне варила что-то похожее на мясной суп в большой кастрюле.

Раскладывая продукты в холодильник, Лена наблюдала, как Варвара мелко нарезала на доске крупный кусок сочащегося кровью мяса, затем аккуратно положила его на тарелку, а её ставила на поднос.

Увидев, что Лена на неё смотрит, подмигнула и сказала, что мясо для Мариночки, и вышла из кухни с подносом – видимо, пошла к сестре. Анастасия, бросив мешать суп, внезапно открыла холодную воду и стала жадно пить прямо из крана. Лене стало от этого зрелища не по себе, и она отвернулась.

Вскоре и родители пришли на кухню. Они выглядели бледными и сильно вспотевшими. Волосы отца слиплись и прилипли к голове, а у мамы свисали некрасивыми сосульками вокруг лица.

Лена быстро налила себе стакан молока, отрезала щедрый ломоть батона и застыла на месте, ибо родители совершенно не обращали на неё внимание. Они дружно уселись за стол и стали жадно поглощать мясной рулет и остатки холодного картофеля из тарелки, которую вытащил папа из холодильника. Родители ели, хватая мясные куски голыми руками, чавкая и причмокивая при этом.

Не выдержав безумного зрелища, Лена покрутила пальцем у виска и со стаканом молока и ломтем батона в руках поспешила к себе в комнату. По пути в коридор успела заметить, как Анастасия наконец перестала пить воду и теперь тяжело дышала, высунув язык изо рта, словно собака.

«Фу, что с нашей семьёй внезапно стало не так? И заразно ли это безумие?» - подумала Лена, передёрнув плечами от омерзения.

В своей комнате она выпила молоко и съела батон. Затем решила вымыть стакан в ванной, чувствуя, что не хочет сегодня больше видеть ни родителей, ни тётушек. Мысли о Марине вообще нагоняли на неё ужас.

Но в ванную пойти не получилось. Туда буквально перед самым её носом стремительно проскочили мама с Мариной. Сестра больше не сутулилась и крепко держалась за руку мамы.

Лена вздрогнула, заметив длинные, твёрдые ногти на руках Марины, а ещё заметно отросшие и погустевшие волосы на её голове.

Перед тем как закрыть дверь ванной, сестра пристально посмотрела на Лену и ухмыльнулась. Ее глаза блестели по-звериному, а на щеках был сильный румянец.

Лену от её взгляда передернуло, и она выронила стакан, который лишь чудом не разбился. Ей захотелось заорать, а лучше сбежать из ставшего сумасшедшим дома куда подальше. Как же, сука, жаль, что ей некуда пойти!

Тётушки, вдовесок к царившему в квартире безумию, начали петь караоке в гостиной и пританцовывали, полные энергии, словно напились кофе или чего покрепче.

В отчаянии Лена пошла к папе в родительскую спальню и разбудила, чтобы поговорить. Сначала спросила, когда они с мамой собираются показать Марину врачу.

- Зачем? Ей ведь стало лучше, - резко и непреклонно констатировал папа, и по его твёрдому взгляду Лена поняла, что спорить бесполезно.

- А тётушки у нас надолго? - сменила тему Лену.

- Они помогают Марине. Разве ты не видишь?

Лене от слов отца и откровенной враждебности в его тоне стало сильно не по себе.

- Папа, как ты себя чувствуешь? - спросила она, осматривая лихорадочный румянец на его щеках и испарину на лбу.

- Замечательно, - мечтательно отозвался папа и попросил уйти, сказав, что очень хочет спать.

Лена ушла, больше не находя ни слов, ни сил, понимая, что если сейчас сорвётся и заистерит, изойдя криком, то от этого ей только самой будет хуже. Поэтому она закрылась на защёлку в своей комнате и сразу бросилась на кровать, где в бессилье разрыдалась, обнимая подушку.

Ночью Лене снился кошмар. В полной темноте она бегала по квартире, а в спину дышала, догоняя, Марина. От сестры противно пахло сырым мясом и гнилью. Часто во сне холодные, как лед, руки Марины хватали Лену за плечи, она отчаянно вырывалась, пальцы сестры соскальзывали, и ногти больно царапали кожу.

Марина то злобно смеялась во сне и шипела, то ласково просила Лену перестать убегать и просила дать обнять себя. Говорила, что очень любит её.

"Нет, нет!» - закричала во сне Лена, когда родители внезапно встали на её пути, а Марина крепко ухватила её за плечи.

И проснулась.

Она тяжело дышала, приходя в себя после кошмара. Хотелось пить, и Лена пошла в ванную, заодно взяв с собой немытый стакан из-под молока.

В квартире царила неприятная тишина. Не было слышно ни храпа тётушки Варвары, ни скрипа старого дивана в зале.

А в ванной, на бортике раковины, алела капелька крови. Ещё парочка капель была на полу, возле мусорной урны.

Насторожившись, Лена открыла крышку урны, заглянула внутрь. На смятом куске от бумажного полотенца россыпью, в сгустках крови лежали зубы. Тошнота подкатила к горлу. Захлопнув крышку, Лена еле успела добраться до унитаза, куда её стошнило.

Едва отдышалась, как в мыслях от увиденного выстроились разные жуткие предположения. Аж зазнобило. Она больше не могла находиться в ванной.

Вернувшись в свою комнату, Лена заперла дверь и легла в постель. Она решила, что утром встанет пораньше и внаглую устроит родителям настоящий допрос с пристрастием и если придётся, то пригрозит полицией. Хотя сама понимала, что такая угроза – глупость. Но что-то надо было делать и срочно!

Будильник на смартфоне прозвенел в пять утра. Лена выключила его, пытаясь спросонья понять, зачем его поставила. А как вспомнила, так сон и прошел.

Она встала и пошла на кухню, решив там дожидаться родителей. Но там, к огромному удивлению Лены, за столом уже сидела Марина и жадно ела сырое мясо. А мама и папа стояли у плиты.

Первой вошедшую на кухню Лену заметила Марина и улыбнулась.

Зубы сестры выглядели ровными и белоснежными, как с картинки рекламы услуг дорогой стоматологии.

«Это не её зубы!» - с ужасом подумала Лена. Сердце в груди тут же сжалось от страха. В горле образовался мерзкий ком.

Лена хорошо помнила, сколько средств потратили родители на стоматологов Марины, чтобы скорректировать природную кривоватость её зубов и отбелить желтизну. Но все их усилия и деньги так и не сделали улыбку сестры такой идеальной, как сейчас.

А ещё… сидящая за столом Марина заметно поправилась. Её лицо, руки больше не выглядели как тонкие птичьи лапки. К тому же кожа сестры в слабом предрассветном свете будто светилась изнутри. И такого потрясающего эффекта уж точно не мог предоставить никакой супердорогущий тональный крем или хайлайтер.

- Садись! - голос Марины напоминал тёплый бархат. И куда делись вчерашние хриплость и тихость…

А Лене от её изменившегося голоса стало ещё больше не по себе. Ноги вдруг ослабли. И тут папа отошёл от плиты и заботливо подвинул Лене стул, чтобы она села.

- Давай позавтракаем вместе, как одна семья. Хватит дичиться! - бодро сказала мама и повернулась, предложив налить супчика. Она выглядела ужасно, будто за ночь враз скинула пять килограмм.

- Мама! - вскрикнула Лена. - Что с тобой? - спросила, разволновавшись не на шутку.

- Ах, милая, не переживай. Я на диете. Хочу в старое платье влезть.

Мама врала. Лена всегда это чувствовала. Только сейчас, судя по тону матери, ложь давалась ей легко, без всякого зазрения совести.

Мама налила из кастрюли густого, наваристого мясного супа с овощами. Мяса в тарелке было навалом, и суп по густоте больше напоминал рагу.

- Кушай, - ласково проговорила Марина и посмотрела прямо Лене в глаза.

И она вдруг сильно захотела есть и быстро, не успев об этом подумать, расправилась с супом.

- Молодец, - похвалила Марина и, улыбнувшись, попросила добавки мяса.

Отец оставил свою тарелку и быстро открыл холодильник. Затем достал упаковку с мясом, распаковал ее в раковине, вымыл холодной водой и начал ловко нарезать на доске.

После съеденного желудок Лены был полон и побаливал. Она переела и не понимала, как так получилось.

А ещё ей очень хотелось уйти с кухни, но почему-то она не могла встать со стула. Ноги словно приросли к полу, и это пугало Лену до усрачки.

- Спасибо, папа, - ласково поблагодарила Марина отца, когда получила желанную мясную добавку.

Затем она кивнула ему и, посмотрев на Лену, стала медленно есть мясо, а между делом рассказывала:

- Не бойся, сестричка, я дам тебе время привыкнуть. Ты научишься доверять мне, как прежде, и любить меня, как остальные в нашей семье, - загадочно обронила Марина, затем добавила: - А теперь можешь идти, сестрёнка.

Пока она говорила, Лена заметила, что мама встала и начала есть суп прямо из кастрюли у плиты. Но после реплики Марины перестала и, повернувшись к столу, искусственно улыбнулась. В зубах мамы застрял кусочек серого мяса.

Получив разрешение уйти, Лена встала, послушная Марине, как какому-то гипнотизеру. Внутри неё сейчас словно одновременно бушевал жар и холод. Лене отчаянно хотелось крикнуть, выругаться, расплакаться, сделать что угодно, но почему-то она ничего не могла, словно ей не разрешали.

Чары от голоса Марины спали, едва Лена вышла в коридор. И тут сразу так закрутило в животе, что она едва успела добежать до туалета, где её вытошнило супом.

В коридоре Лена встретила тётушек, торопившихся на кухню.

Вернувшись в свою комнату, Лена принялась было собирать вещи, чтобы решительно уйти из дома, но, едва начав, поняла, что не сможет этого сделать.

С досады она села на кровать и расплакалась, мысленно называя себя идиоткой, дурой и прочими нелестными эпитетами, всячески коря за трусость.

Позднее, успокоившись, Лена снова разложила по местам вещи, оделась и пошла гулять. Находиться дома было невыносимо.

Мягкое мурлыканье раздалось за спиной, теплое пушистое тело фамильяра потерлось об меня, но я даже не обернулся. Понимаю, что ему хотелось заботы и внимания, но сейчас я не желал делать ни малейшего лишнего движения. Мурлыканье стало настойчивее, кошачьи лапы уперлись в спину и – я даже не сомневался! – выпустили когти. Дернувшись и зашипев от внезапной боли, я подскочил с пола с твердым намереньем оттаскать зарвавшегося негодяя за уши. Рука уже потянулась было к коту, но замерла на пол пути. Васька сидел передо мной, смотрел преданными глазами, а в зубах держал какую-то бумажку. У его лап лежала небольшая бархатистая коробочка синего цвета. Очень знакомая коробочка. Я уже знал, что я увижу. Точнее, чего я не увижу.

В коробочку я когда-то положил свое обручальное кольцо. После того, как сердце немного смирилось с потерей и согласилось отпустить ту, что любил больше всего на свете. Кольцо Лены я похоронил вместе с ней. Теперь же коробка оказалась пуста. Но зачем забирать кольцо? Нанести мне психологическую травму? Так я это переживу. Да, неприятно, но не смертельно. Ответа на этот вопрос у меня не находилось.

Настойчивое урчание заставило обратить внимание на Реми. Тот положил бумажку и энергично кивал головой в ее сторону. Развернув находку – это был сложенный вчетверо листок в клеточку -, я почувствовал запах жасмина и ванили. Это сочетание любила Лена. Я же его никогда не понимал и терпел с трудом, зато узнать мог среди тысячи других запахов. Как узнал я и почерк, который покрывал бумагу. Всего несколько строк, но в груди что-то предательски заныло. Раз за разом я пробегал глазами написанные, без сомнения, рукою Ленки слова. Текст был рифмованным, она у меня любила иногда побаловаться “поэзией”, несмотря на то, что рифма иногда очень сильно хромала, а смысл напоминал песни группы “Пикник”, то есть хрен разберешь, что имеется ввиду. В этот раз все было несколько проще: “Возле главного Дворца У парадного крыльца. Приходи через три дня, Чтоб увидеть вновь меня. Приходи ты в час ночной Под холодною луной. Обвенчает ее свет Нас с тобой на сотни лет”.

На первый взгляд это могло показаться абсурдным, если бы не одно “но”. Лена всегда “главным дворцом” называла Дворец Республики. И в записке она назначала встречу у парадного входа, где, собственно, мы когда-то и познакомились. Вот только почему ночью? И что она хотела сказать про венчание на сотни лет? Черт! Да не могла это быть она! Я лично присутствовал на опознании и ошибиться не мог. А если не она, то кто пытается сойти за нее и для чего? Выманить меня подальше от дома? Через три дня, значит… Хорошо, будем считать, что выманили, но на встречу я отправлюсь не как убитый горем муж, а как ведьмак, охотник на тварей.

Три дня прошли словно в тумане. Каюсь, я даже сделал графическую экспертизу почерка записки. Как бы это не звучало бредово, но почерк действительно принадлежал моей почившей супруге. Я нехотя задумался: что если произошла ошибка и на самом деле похоронили совершенно другого человека, а моя Леночка жива и здорова? Разум, правда, говорил об обратном. Будь она жива, нашла бы способ связаться за столь долгое время. Да и дорогу домой вряд ли забыла бы. Тем не менее, крохотная искорка надежды все еще теплилась вопреки интуиции, кричащей о западне.

Морозный воздух обжег легкие, когда я вышел из метро, поправил меч за спиной. Простой заговор на отвлечения внимания помог добраться до места без особых проблем. Никто не замечал торчащую рукоять клинка, да и я сам превратился в эдакую серую мышь, по которой скользят взглядом и сразу же забывают раз и навсегда.

Через дорогу был виден Дворец Республики. Вот же… Сколько уже в Минске, а на “Октябрьской” вечно выхожу не на ту сторону. Придется спуститься в подземный переход. Я сделал несколько шагов и остановился, удивленный тем, что их звук слышен слишком отчетливо для шумного города. Минск пусть и не такой уж большой город, но в принципе тоже никогда не засыпает: проезжают машины, снуют запоздалые прохожие или влюбленные пары. Сейчас же главная транспортная артерия города была безжизненна и пустынна: ни шороха, ни звука, будто ничего и никого вокруг не существовало.

В переходе тихо разливались мелодичные, трогающие до глубины души звуки. Кто-то играл на флейте, значит, город все же не так уж и безжизненен. В моей руке оказался стилет. Не то, чтобы я не любил музыкантов, просто сейчас это было как-то неуместно что ли, неправильно. Практически у самого выхода из перехода сидела… Девушка? Женщина? Старуха? Честно, разобрать было сложно: грязные, нечесаные, сальные волосы; перепачканное лицо, на котором выделялись неестественно яркие голубые глаза; изорванная до невообразимого состояния одежда, в которую не каждый бомж согласился бы облачиться. Впрочем, угрозы от нее я не чувствовал. Скорее всего и правда, сидит себе человек и зарабатывает на жизнь игрой на флейте.

Проходя мимо, я бросил в картонную коробочку на полу купюру в пятьдесят вечнозеленых единиц. Она всегда лежала у меня в кармане, так сказать на черный день, но уж больно чарующей была мелодия. Да и не были деньги для меня чем-то жизненно необходимым. При большом желании и без них правиться можно. Главная ценность в жизни каждого – это люди, которые тебя окружают. Забрось человека на необитаемый остров с миллионом долларов, и через какое-то время он сойдет с ума от одиночества, а всемогущие бумажки, еще недавно составляющие смысл его жизни, превратятся в бумагу для розжига костра или для вытирания пятой точки. К сожалению, не каждый это понимает.

- Спасибо тебе, ведьмак, - голос, такой же благозвучный, как и мелодия, раздался за спиной до неприличия неожиданно. Говорила девушка. И, судя по тому, что в подземном переходе никого не было, принадлежал он бродячей музыкантше.

- Кто ведьмак? – я внутренне напрягся, готовый в любой момент выхватить меч.

- Да брось, - на чумазом лице засияла белоснежная улыбка. – Меч за спиной, амулет на шее, стилет под пальто, несколько метательных звездочек, еще какая-то мелочь. Ну кто еще станет ходить по городу с таким набором?

- Но как же…

- Да все в порядке с твоим заговором на невнимательность, - девушка как будто прочла мои мысли. – Просто на меня это не действует. Я вижу много больше, чем другие. Ты хотя бы в курсе, что направляешься прямиком на плаху? Там наверху сейчас все пропитано злом, яростью и гневом.

- Я догадываюсь. Но кто ты и зачем меня предупреждаешь?

- Неважно, кто я такая, - еще одна очаровательная улыбка. – А предупреждаю… Допустим, ты мне симпатичен. Или же я давно наблюдаю за тобой и мне по душе то, чем ты занимаешься. Что ни говори, но ты занимаешься благим делом. И сердце у тебя доброе. Досадно, если погибнешь.

- Я уже имел сотни возможностей погибнуть, - резонно заметил я. – Ничего, живой пока что. Надеюсь, и в этот раз все обойдется.

- Надежда, ничем не подкрепленная, губит человека, - философски изрекла девушка. – Если не на кого и не на что положиться, то с большой долей вероятности рискуешь потерять голову.

- И что же ты предлагаешь?

- Отговаривать тебя идти, я так понимаю, бесполезно? Жаль. Тогда вот, возьми, - она протянула мне какую-то вещицу. Я осторожно взял подарок. Это оказалась монета, диаметром сантиметров в пять. На одной стороне красовалась восьмиконечная звезда. Этот символ я знал: звезда Алатырь. У наших предков он символизировал одноименный камень и являлся мощным оберегом-щитом. Я перевернул монету. На обратной стороне были начертаны три руны: Перун, Треба, Ветер. От монеты веяло силой, она сочилась энергией, почти физически ощутимой.

- Откуда? – челюсть у меня отвисла не хуже, чем у Васьки. Полученный амулет являлся вещью крайне мощной, невероятно редкой и древней. Даже тот, кто заряжал мой изумруд в стилете, не смог бы сработать такую вещицу. Я бы не удивился, узнай, что оберег смастерил кто-то из моих очень далеких предков.

- Из глубины веков, - ответила девушка, одновременно и подтвердив мои предположения, и не дав конкретного ответа. – Ступай, коли решил. И запомни – не всегда верь своим глазам и не давай сомнениям взять над тобой верх. Дашь слабину – и считай, что ты труп.

- Большое спасибо, - поблагодарил я, упрятал монету в карман, а когда поднял глаза, то рядом уже никого не было. Впрочем, я особо и не удивился. Если кто-то свыше решил помочь, то для него это не спецэффекты, а обычный способ перемещения.

Поднявшись из перехода, я вновь столкнулся с той же напряженной тишиной. Сейчас я был бы рад и звукам флейты. Жаль, они исчезли вместе с незнакомкой. Площадь перед Дворцом оказалась накрыта чем-то вроде купола. Могу поклясться, что, когда я выбрался из метро, ничего подобного и в помине не было. Купол не казался монолитным и непроницаемым. Он, скорее, напоминал собой северное сияние. Изумрудно-рубиновое свечение, пронзенное тончайшими бирюзово-янтарными прожилками, разбегающимися во всех направлениях. Изумительно красивое зрелище, если не знать, что за ним, скорее всего, ожидает что-то плохое.

Дотронувшись рукой до “стены” купола, я почувствовал нечто сродни покалыванию, как от иглотерапии. Терпимо. Не больно, просто немного неприятно. Шаг вперед: упругое сопротивление, как если бы пытался пройти сквозь желе. К счастью, это ощущение длилось недолго. Всего пара секунд – и я стоял посреди площади. Прямо передо мной возвышалась громада Дворца. Над головой никакого северного сияния не наблюдалось. Только черное бездонное небо, с которого холодно смотрела бледная равнодушная луна, безразличная ко всему происходящему. Солнце мертвых…

Неуловимое движение наверху ступеней между колоннами. Начинается. Рукоять меча удобно и привычно легла в ладонь, сердце билось ровно и размеренно. Посмотрим, что за очередная бестия решила устроить мне рандеву в полночь.

Навстречу мне по ступеням дергающейся походкой паралитика двигалась женская фигура. Казалось, что ей тяжело передвигаться и каждый свой шаг она делает через силу. Что ж, спешить и бросаться вперед, очертя голову, я не собираюсь. Пусть приблизится первой, проявит инициативу, чтобы я мог прикинуть, чего от нее ожидать в дальнейшем. Прошедшие пару минут показались вечностью, но я терпеливо стоял на одном месте и ждал. Расстояние между нами становилось все меньше, меньше и меньше.

Нет. Нет! Нет!!! Этого не могло, не должно быть! Та, что подошла ко мне, была моей любимой Леной. Сердце моментально потеряло свое спокойствие, застучало быстро-быстро. Я с трудом заставил себя не рвануть вперед, чтобы заключить супругу в объятия. И это пошло мне только на пользу. Да, это была моя жена. И в то же время, не она. Как так? Элементарно, как говорил один детектив. Лена была мертва. Ко мне приближался труп. Белая кожа покрыта сине-черными пятнами; истлевшая одежда, в которой ее хоронили; остекленевший, как у рыбы, взгляд. Объяснилась и дергающаяся походка – с одеревеневшими конечностями особо не побегаешь. Странно, что тело так хорошо сохранилось, ведь времени минуло немало. Ну как же так?! Что за неведомая сила лишила тебя посмертия и спокойной загробной жизни? И для чего?!

- Са-а-ш-ш-ш-а-а, - мертвые губы чуть приоткрылись, выдавив мое имя. Металлический звон – это меч ударился острием о плитку, потому как у меня опустились руки. Хорошо хоть полностью не выронил. Только сейчас я понял, как тяжело сохранить спокойствие и хладнокровие, когда ты видишь живой труп любимого и дорогого человека. Верите, в этом мертвом голосе было столько боли и невыносимой тоски…

- Лена, - я шагнул вперед, протянул руку.

Проснувшееся шестое чувство предупредило об опасности. Я отпрянул в сторону, меня обдало волной жгучего жара, а спустя секунду огненный шар с шипением разбился о колонну Дворца. Струйки пламени потекли вниз, плавя гранит. Позади прозвучали скупые хлопки.

- Для человека ты очень ловок. Признаюсь, я приятно удивлена.

Я молча обернулся. Женщина лет тридцати, черные как смоль волосы ниже плеч, правильный овал лица, выразительные глаза. Одета в обычные джинсы и короткую дубленку. Увидишь такую в толпе и не обратишь особого внимания. Но от этой дамочки за версту несло смертью и злобой.

- О, какое спокойствие, - картинно удивилась она. – И что же, не будет никаких вопросов?

- Сама все скажешь, - процедил я сквозь зубы.

- Тоже верно, - едва заметный кивок. – Почему бы и не поговорить. Жить тебе все равно осталось недолго. Но у меня сегодня очень хорошее настроение, так что пусть твое жалкое существование продлится на несколько минут подольше.

У моих ног разверзлась пропасть. Из нее вверх ударили струи мутной дымящейся жидкости. Я увернулся и на этот раз.

- А ты действительно хорош, - восхищение в ее голосе было почти искренним. – Ксандр, Ксандр, неужели тебе нравится твое ремесло? Что ты нашел в нем? Помогать людям – это самое неблагодарное дело.

- А я благодарности и не жду, - я двигался боком, стараясь не упускать девицу из вида. – Я помогаю миру стать чище. И, кроме того, не имею чести знать вас, дамочка.

К слову сказать, Ксандром меня когда-то называл дед. Ну вот не нравилось человеку имя Саша, а Александр звучало слишком длинно. Так и получилось, что для него я всегда Ксандром был. Как эта ведьма узнала об этом, я понятия не имел, но почему-то был уверен, что узнаю. Общая проблема всех злодеев в том, что они очень любят поболтать, осознавая свою неуязвимость. Правда, всегда забывают о том, что в этом мире нет ничего неуязвимого.

- Какая выдержка. Может, присоединишься ко мне? Из нас бы вышла хорошая пара. Нет? Я так и думала. Что ж, дело твое. Мое имя Ольга. А по поводу чистки мира… Чтобы сделать мир чище, сперва нужно истребить большую часть людей. Они и есть самое большое зло на планете. Нет существа более жестокого, чем человек.

Прыжок и взмах мечом. Я делал ставку на неожиданность, но ведьма играючи отбила мой клинок. Причем отбила его ногтями. Хотя не спорю, ее ногти по длине и остроте вполне могли соперничать с небольшими ножами. Хороший маникюр отрастила, можно только позавидовать.

- Браво! – аплодисменты прозвучали гораздо оживленнее, чем в начале. – Достойная попытка, но не советую меня перебивать. Иначе пострадает она.

Ведьма щелкнула пальцами, и Лена согнулась пополам, у нее вырвался гортанный крик боли. Даже с такого расстояния я расслышал, как захрустели ее кости.

- Прекрати!

- О, да неужели тут у нас чистая не увядшая любовь? Даже противно. Но ты прав, стоит прекратить. Такие игрушки дорого стоят. Зря я, что ли, твое обручальное кольцо достала. Удивлен? Оно было необходимо для ритуала, чтобы заставить твою благоверную вновь ожить. Это отнимает много сил, но того стоит. Получаешь верного раба, не ведающего усталости, страха, прочих человеческих недостатков.

- Так это была ты? – я ушел в сторону от костяных лезвий, появившихся из воздуха. Одно из них вспороло рукав пальто, почти достав до кожи. Ничего, пальто потом подлатаю. В крайнем случае отдам бомжам, пусть щеголяют.

- Конечно, - она играючи отбила пару выпущенных мною метательных звездочек. – Вот только твой мелкий паршивец фамильяр путался под ногами. Пришлось немного приструнить. Мы бы и раньше это сделали, но в первый раз нам помешал ты, вернувшись после очередной охоты.

Скрипнув зубами, я провел короткую серию ударов, впрочем, не причинивших ведьме вреда. Надо отдать должное, несмотря на пустую болтовню и браваду, она продолжала держать ситуацию под контролем. Разговор проходил, в принципе, в спокойных интонациях, но мы не переставали кружить друг возле друга. Хищный опасный танец, что должен закончиться смертью одного из партнеров. Не понятным было только, кто ведущий, а кто ведомый.

- Один вопрос, - я перекатился по земле, волос коснулся ледяной вихрь. – Почему именно я и моя жена?

- Я уж думала, ты не спросишь, - в ведьме постепенно оставалось все меньше человеческого. Теперь ее лицо больше напоминало змеиную морду: вертикальные зрачки, втянувшийся нос, проступившая на щеках чешуя. Когда она говорила, длинный раздвоенный язык плотоядно облизывал тонкие губы.

- Так вот я и спрашиваю.

- Какой бы не показалась банальной причина, но это месть, - зрачки ведьмы устрашающе полыхнули. – Твой дед вырезал практически всю мою семью.

- Ты несешь чушь, - я прыгал из стороны в сторону, стараясь не напороться на появляющиеся под ногами кривые шипы.

- Ничуть. Твой дед был ведьмаком. О, да ты не знал этого? Тогда позволь мне тебя просветить, - она выпустила вереницу электрических шаров. – В твоем роду мужчины через поколение рождаются ведьмаками. Только эти способности нужно разбудить. Твой дед был жестоким, кровожадным, беспощадным карателем.

- Бессовестная ложь, - мой клинок все же дотянулся до дубленки ведьмы, оставив на ней длинную прореху. Но этим я, почему-то, вызвал только приступ каркающе-шипящего смеха. В следующую минуту я взмыл в воздух, пролетел через половину площади и врезался спиной в колонну, чтобы потом рухнуть на ступени. Чувство было такое, будто меня переехало асфальтоукладчиком и внутри не осталось ни одно целой кости. Возможно, так оно и было в действительности. Не знаю, чем эта тварь ударила, но сил в удар вложила не мало. Перед глазами все плыло, а мозг сверлила тупая боль. Тяжело дыша, я поднялся, опираясь на колонну. По груди сыпалось что-то теплое. Я заглянул за пазуху: амулет рассыпался в прах, приняв на себя львиную долю чудовищной силы. Не будь его, я, скорее всего, уже лежал бы бездыханным. Ведьма не спеша приближалась, продолжая говорить. Расстояние между нами пусть и было великоватым, но слова звучали так, словно она стояла рядом.

- Это истинная правда. Такого палача, как твой дед, еще стоило поискать. У моей бабушки было восемь дочерей, и она воспитывала их одна. Из кожи вон лезла, чтобы прокормить такую ораву. Худо-бедно, но они выживали. Твой предок счел это подозрительным. Его не остановило даже то, что бабушка занималась знахарством, помогала людям. Нет, он посчитал всю нашу семью ведьмами, дьявольскими отродьями. И убил всех, подло и цинично. Только моя мать выжила, потому что ее в тот момент дома не было. Ей пришлось бежать из деревни. Она пережила столько, сколько не каждый переживет и за десять жизней. Когда я выросла, она поведала мне эту историю. И я поклялась отомстить. Во чтобы то ни стало. И знаешь, я пожертвую свое игрушкой, лишь бы ты ощутил то, что чувствовала моя мать.

Тело Лены, шатающееся, как тростинка на ветру, вспыхнуло ярким пламенем. Оно горело и вместе с тем плющилось, ломалось, меняло свою форму. Нечеловеческий крик длился невыносимо долго, резал слух, разрывал душу на части. Собрав силы, я бросился вперед, напрочь забыв о наставлении не верить своим глазам. В тот момент я не сомневался, что делаю все правильно. Я обязан был спасти свою Леночку, пусть даже и мертвую. Она заслужила покой.

- Даже не думай! – грозный окрик раздался над самым ухом, а я вновь распластался на земле. Ведьма стояла рядом, а мое тело будто вбивали в плиты, давя сверху многотонным прессом. Дышать получалось через раз, голову практически не получалось поднять, а давление все усиливалось.

Пальцы, скребущие холодный бетон, схватили что-то круглое. Монета! Монета, которую мне дала незнакомка. Наверное, выпала, пока я вытирал собою площадь. Я что было сил сжал ее в ладони, чувствуя, как она буквально растворяется во мне. Тело наливалось приятным бодрящим теплом, перерастающим в жар; внутри закипала безудержная энергия; отступала боль, рассасывались синяки и исчезали ссадины и раны. Истерически хохочущая ведьма не замечала ничего этого, а я не знал, как долго оберег будет меня поддерживать. Поэтому я вложил все обретенные силы в один удар. Тело устремилось с места, как стрела, сорвавшаяся с туго натянутой тетивы. Уже в полете я выхватил стилет, твердо уверенный в том, что он не подведет и на этот раз.

Не ожидавшая такого подвоха ведьма, инстинктивно прикрылась руками, но клинок беспрепятственно прошел сквозь плоть, вонзившись между глаз. Приземлившись, я ударил ее ногой в грудь. Бестия рухнула рядом с догорающими останками моей супруги. Огонь радостно и жадно перекинулся на нее, стремясь быстрее поглотить. Странное дело, но ведьма не кричала, хотя в ней еще теплилась жизнь, не грозила проклятьями напоследок. Она только пару раз попыталась подняться, но не смогла.

Зловонный смрад, треск чадящего пламени, черное небо над головой. Я тяжело опустился на колени, силы как-то разом покинули меня. Чувствуя, что по щекам бегут две влажные дорожки, я невидящим взглядом смотрел на два факела на площади: бывшая жена и бывший враг. Холодно… Не телу, душе. Как сказал когда-то Ницше: “После опьянения победой возникает всегда чувство великой потери: наш враг, наш враг мертв! Даже о потере друга мы жалеем не так глубоко, как о потере врага”. Великий человек. Он явно знал больше, чем простые смертные.

На мое плечо тихо легла чья-то рука. Я уже даже не смог удивиться, когда увидел, что рядом со мной находится та самая незнакомка, давшая мне оберег. Отливающие небесной синевой глаза смотрят с сочувствием и пониманием, легкая улыбка блуждает на чистом и непорочном лице. Исчезли лохмотья, уступив место простой, но добротной одежде.

- Вставай, ведьмак. Ты справился, все закончилось.

- Кто ты? И почему помогла? – я поднялся, отряхнул колени.

- Скажи, ты веришь в реинкарнацию?

- Не знаю, - честно ответил я, потому что и на самом деле не задумывался над этим.

- Тогда считай, что я твой ангел-хранитель, - она потрепала меня по щеке, потом посмотрела на догорающие тела. – Знаешь, это уже была не твоя супруга. Мертвым телом можно управлять, когда в нем уже нет души. Так что это была всего лишь оболочка.

Я долгое время молчал, потом задал один единственный вопрос, волновавший меня сейчас больше всего.

- А есть у ангела-хранителя имя?

- Я думаю, ты и сам прекрасно его знаешь.

Над площадью загоралось алое зарево. По моим прикидкам времени прошло не так уж и много, но это был рассвет. Рассвет… Символ торжества света над тьмой. Символ рождения нового дня, новой жизни. Символ веры. И пока поднимается солнце, пока его лучи согревают этот несправедливый мир, даруя ему свою доброту и ласку, я буду пытаться сделать его лучше. Месть? Нет. Теперь в моем сердце ей не будет места. Только стремление помочь тем, кто в этом нуждается. К тому же, у меня есть ангел-хранитель…

Месть. Часть 2

- Васька! – закричал я, понимая, что голос предательски дрожит от волнения. – Васька, где ты?!

Тишина. Я заглянул в ванную, промчался на кухню, потом влетел в зал. Никого. Только следы пребывания кого-то либо чертовски злого, либо психически больного. Кому же я так насолил и перешел дорогу?

В спальне все оказалось точно так же, как и во всей остальной квартире: сорваны шторы, опрокинут шкаф, кровать сдвинута чуть ли не на середину комнаты. Тяжелый дубовый стол лежал на боку, вокруг разбросаны документы и канцелярские принадлежности. Но самым страшным было то, что из-под вороха бумаг выглядывала черная мохнатая лапка.

- Реми! – я бросился к столу, принялся остервенело отшвыривать в сторону весь этот хлам.

Фамильяр лежал, не двигаясь: шерсть взъерошена, мордочка в спекшейся крови, передняя левая лапа неестественно вывернута. Я протянул к нему дрожащую руку, понимая, что скорее всего не успел, и единственное близкое и родное для меня создание погибло. Но… Что это? Почудилось или же сердце кота еще бьется? Нет, точно! Пусть прерывисто, пусть не часто, но он, несомненно, был еще жив! Черт с ней, с этой квартирой, потом разберусь.

- Держись, Реми! – прохрипел я. – Не смей умирать, пушистый французский засранец!

Я как можно бережнее поднял фамильяра на руки и стремглав бросился прочь из дома, не забыв, впрочем, на ходу прихватить из перевернутой тумбочки кое-какие сбережения. В государственную ветеринарную лечебницу соваться было бесполезно в такое время, а в частных одним “спасибо” не отделаешься. Благо, до ближайшей такой лечебницы нужно было пройти всего несколько домов.

Девушка за стойкой ресепшен посмотрела на меня с плохо скрываемым раздражением: рядом с ней стояла чашка с дымящемся чаем, в вазочке лежали какие-то печеньки, а на мониторе компьютера застыл кадр какого-то фильма. Очевидно, поздние визитеры абсолютно не входили в ее планы. Удивительное дело, но несколько купюр с изображением Франклина в корне поменяли эти планы. Меня сразу же окружили заботой и вниманием и даже предложили тот самый чай. Через пару минут появился заботливый врач, а девушка аккуратно взяла у меня кота и удалилась, видимо, в операционную. Ну или в смотровую, не знаю, как у них там принято.

Я мерял шагами веселенькую плитку под ногами, ходил взад-вперед. В голове все смешалось, руки предательски дрожали. В конце концов я не выдержал, присел в кресло для посетителей и незаметно для самого себя задремал. Из сладкой дремы меня выдернуло легкое прикосновение к плечу. Несколько секунд я смотрел на человека в белом халате, заляпанном небольшими пятнами крови, пытаясь сообразить, где я и что тут делаю. Вспомнив, подскочил из кресла.

- Что с ним?!

- Не переживайте, - успокоил врач. – С вашим питомцем все хорошо. Операция прошла отлично, но на восстановление уйдет не меньше месяца. Да, пока он спит под действием наркоза. Но когда придет в себя, некоторое время поначалу может наблюдаться легкая дезориентация в пространстве, вялость и апатия. Не пугайтесь, это вполне обычное явление. Наблюдайте за заживлением швов и ран, не допускайте загноения. Я выпишу вам мазь, будете обрабатывать. Если вдруг что-то пойдет не так, сразу же обращайтесь к нам.

Врач черканул что-то в блокнотике, вырвал листик и протянул мне. Неизвестное название ни о чем мне не говорило, но являлось, судя по всему, той самой мазью.

Пока я жал врачу руку и горячо благодарил, медсестра вынесла мне… Нет, не моего Ваську, а почти полностью запелёнатую бинтами мумию. Не замотали разве что морду да задние лапы. Я крепко сжал кулаки, сдерживая рвущиеся с языка ругательства. Вот, пожалуй, еще один фактор, который вынудит меня разогревать месть еще больше, чем было до этого.

- Наступная станцыя “Кунцаушчына”.

Двери вагона метро с шипением закрылись. Поезд, дернувшись, начал набирать ход, нырнув в черное жерло туннеля. Я прикрыл глаза: ехать еще минут двадцать, можно и отдохнуть немного, а разглядывать немногочисленных пассажиров не хотелось, не люблю я этого.

Вагон плавно покачивался, так же плавно и лениво тянулись мысли. Фамильяр шел на поправку довольно быстро, раны его затягивались, выбритая шерсть отрастала. Единственное, что меня очень волновало, так это то, что Реми с каждым днем все больше и больше превращался в животное. Нет, я понимаю, что внешне он им и был, но… У него стала пропадать речь, он периодически начинал тереться о ноги, как обычный кот. А недавно он отказался есть за столом, зато из поставленной в качестве эксперимента мисочки на полу лопал так, что за ушами трещало. К тому же, пару раз уже пришлось убирать за ним, пока я все же не купил лоток и кошачий наполнитель.

Было больно наблюдать за тем, как медленно, но верно теряешь самого преданного друга и соратника. Еще больнее оказалось осознание того, что ничего не можешь с этим поделать. Те, кто нанес тот жуткий визит в мою квартиру, знали толк в своем деле. Интересным было вот еще что: раз все в доме перевернули с ног на голову, значит, гости что-то искали, а Реми им просто-напросто мешал. Почему-то эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Надо будет в свободное время провести тщательную ревизию всего, что у меня имеется.

Скрежет раздираемого металла, перерастающий в визг, ударил по ушам. Меня швырнуло вперед, я рефлекторно сгруппировался, что смягчило падение на пол вагона. Вскочив на ноги, я заметил, как за окном во мраке туннеля затухают последние искры, вызванные экстренным торможением. Я ожидал возмущенных криков и ругани, но в вагоне кроме меня больше никого не обнаружилось. Заморгали лампы освещения, несколько из них с грохотом взорвались, разметав по полу стеклянное крошево. В соседних же вагонах света совсем не было. Или же не было самих вагонов. Появилось ощущение неправильности происходящего, отчужденности от реальности.

Подойдя к дверям, я попытался их открыть: сидеть в стальной ловушке в перегоне между станциями желания не было. Не вышло. С одинаковым успехом я мог бы попытаться сдвинуть сам состав. Двери не сдвинулись ни на сантиметр, а я полез под пальто, нащупывая стилет, рукоять которого украшал самый настоящий изумруд размером с грецкий орех. Нет, это не были так называемые “понты”. Изумруд сам по себе является отличным талисманом от злых чар, а этот камень заряжал силой человек, разбирающийся и обладающий недюжинными способностями. Кроме того, я немного доработал оружие, потому что трехгранный стилет лезвия, как такового, не имеет, а служит только для колющих ударов. Пришлось немного пошаманить, но клинок от этого стал только опаснее.

Вспышки участились. Их мерцание напоминало безумную свистопляску стробоскопов на дискотеке. И это сильно раздражало, мешало сосредоточиться. Из-за этого я пропустил момент, когда в противоположном конце вагона появилась долговязая фигура. Сперва рассмотреть ее не представлялось возможным. Но вот она делает шаг, еще один. Походка дерганная, словно навстречу мне движется марионетка, ведомая адским кукловодом. Девушка, одетая во что-то невообразимое, мешковатое. Нет, не девушка. Я напряг зрение, насколько это было возможным при таком освещении. Ведьма, понятное дело. Но у нее не было лица. Вернее, не было постоянного лица. Вспышка – и это миловидное личико с чуть вздернутым носиком. Еще вспышка – и это уже безобразная старуха с дырой вместо носа. Снова вспышка – жуткая оскаленная морда, отдаленно напоминающая змеиную голову. Очередная вспышка – и это сгусток мрака, внутри которого плавно перетекают друг в друга багровые прожилки. Личина сменялось личиной, а их обладательница все приближалась. В ноздри ударил запах перепревших листьев и сырости.

- Что тебе нужно, исчадие? – я готов был броситься вперед, но для начала хотел выяснить, чем обязан такой неожиданной остановке.

- Твое тело, твою душу непременно я разрушу, - голос ведьмы звучал на удивление приятно. Но эта манера рифмовать бесила еще больше, чем мерцание под потолком.

- Нормально разговаривать не научилась? – я встал в стойку, изумруд в рукояти светился мягким зеленым светом.

- В мире безумном нормальность – это недостаток, - прошипели у меня за спиной, а затем сильный толчок послал меня вперед. Я пролетел метра три, но на ногах удержался, крутанулся волчком. Ведьма стояла позади. Этого не могло быть, но тем не менее… Ассиметричная рожа самодовольно скалилась.

- И все же я настаиваю на вразумительном ответе.

- Ответы мертвецу ни к чему.

Каркающий злой смех и очередной удар в спину. Бестия либо телепортировалась, либо передвигалась так стремительно, что я не успевал следить за ней. И открытого столкновения она точно будет избегать. Такие, как она, сильны лишь тогда, когда чувствуют свое превосходство. Пусть это превосходство и заключается всего-навсего в одной способности. Но стоит лишить их этой способности или научиться противостоять ей, как они обычно сразу же поджимают хвосты и просят о пощаде. Правда, эта дамочка не выглядела той, которая станет вымаливать даже пару дополнительных минут жизни.

По стеклам в окнах зазмеились трещины. Я ничком бросился на пол, а спустя мгновение над моей головой просвистел каскад осколков под аккомпанемент хохота полубезумной твари.

- Покажись! – рявкнул я. – Или боишься?

- Трусость и страх – это слабых удел. Того, кто от смерти сбежать захотел.

- Большего идиотизма я в жизни своей не слышал. Да и рифма у тебя так себе, - я, крадучись, приближался к ведьме. Действительно, называть человека слабым только за то, что он желает избежать гибели? Тогда сильным должен быть тот, кто прямо жаждет отправится в мир иной.

Металлический поручень, вырванный с корнем, просвистел на манер копья в десяти сантиметрах от моей головы. Шутки кончились, в ход пошла тяжелая артиллерия. Пол под моими ногами вздыбился, словно неведомый исполин со всей дури пытался пробить его снизу. Отпрыгнув в сторону, я наотмашь взмахнул стилетом. Попасть, в принципе, даже не рассчитывал, но ведьма должна была знать, что изображать из себя агнца, готового к закланию, я не намерен.

Гул, раздавшийся позади, напоминал шум потревоженного пчелиного улья. Бросив туда мимолетный взгляд, я увидел, как в соседнем вагоне бушует огненный вихрь. Даже здесь я ощутил нестерпимый жар, как от разгорающегося рядом крошечного солнца. Театральные эффекты составляли обязательную часть программы каждой бестии. Пока смотрел, получил еще один удар, пришедшийся по левому плечу. Ведьма разорвала рукав пальто, оцарапала когтями кожу. Надо с этим завязывать, иначе рискую превратиться в жаркое или еще чего похуже.

Неуловимое движение воздуха сзади, за которым обязательно должен был последовать еще один удар. Но на этот раз я не стал ждать, совершив короткий выпад. Гневное шипение сказало о том, что своей цели я достиг и сумел-таки ранить ведьму. Вот, теперь дела должны пойти получше. Вырвавшаяся из ниоткуда ядовито-фиолетовая сфера красноречиво намекнула, что я слишком рано расслабился. Громовой раскат ударил по барабанным перепонкам, когда вспыхнувший ярким сиянием изумруд в рукояти стилета поглотил ведьмину сферу. При этом сам камень взорвался, рассыпавшись в пыль, а меня волной швырнуло на колени, протащило через весь вагон. Захрустели осколки стекла. В голову пришла одна интересная идея. Поднимаясь, я зачерпнул целую пригоршню битого стекла, не взирая на боль. Хорошо еще, что куски от окон были немного крупноваты. Выбросив руку, я швырнул осколки прямо перед собой.

- Глупая попытка, - захихикала ведьма, чей голос сделался донельзя отвратительным.

Я пропустил комментарий мимо ушей. Тем более, что расчет был совсем на другое. Ведьма не телепортировалась и не двигалась с дикой скоростью. Она становилась невидимой. И теперь брошенные мною стекла, застрявшие в складках одежды, служили отличным ориентиром, поблескивая гранями, как драгоценные камни в свете софитов. И слава богу, что бестия не восприняла мою уловку всерьез. Для нее это смотрелось скорее, как жест отчаянья, желание отсрочить неизбежное. Что ж, пусть думает так и дальше.

Двигаясь специально мимо ведьмы, я не переставал следить за мерцанием стекляшек. Бестия пропустила меня мимо себя, не издав не звука. Хорошо. Будем и дальше делать вид, что я не знаю, где она. Но и оставлять надолго спину без прикрытия тоже не стоило. Я остановился, в растерянности вертя головой по сторонам, развернулся в обратную сторону.

- Где ты прячешься?!

А она и не пряталась. Она стояла в метре от меня, а я изображал из себя слепого котенка, тыкающегося наугад. Шажок вперед, еще один. Расстояние между нами сократилось до неприлично опасного, уже можно было почувствовать зловонное дыхание твари. Тянуть дальше не имело смысла. Еще миг – и она атакует сама. Не зря говорят, что лучшая защита – это нападение. Значит, не следует оспаривать прописные истины, а нужно просто бить. И я ударил. Всадил клинок туда, где примерно должна была находиться грудь ведьмы.

- Я прощаю тебя.

Надсадный хрип, переходящий в стон. Воздух передо мной задрожал, как в знойный день. Фигура ведьмы приобретала реальные очертания, становилась видимой. Она слегка пошатывалась, держа руками торчащий из груди стилет. Пылающий ненавистью взгляд затухал, стал мутным и ничего не выражающим. С глухим стуком тело упало на пол, а у меня в тот же момент волна боли чуть не разорвала голову. Сжав руками виски и закрыв глаза, я закричал, не в силах сдерживаться.

- Наступная станцыя “Партызанская”.

Боль исчезла вместе с голосом диктора. Я открыл глаза. Поезд спокойно катил по туннелю, освещение исправно функционировало. Неужели мне все это пригрезилось? Как-то уж слишком реалистично у меня болело тело после этой схватки. Может, действительно я переутомился, ведь всякое бывает. Только стилет в руках, измазанный кровью, говорил о том, что все произошедшее было более, чем реально. В противоположном конце вагона сидела девушка в бесформенных одеждах, под ней темнела лужа, а стекло за спиной покрывала сеть трещин. Даже не подходя, я мог с полной уверенностью сказать, что это была за лужа. Дождавшись своей станции, я выскочил из вагона.

Месть. Часть 1

Месть.Часть 3