CreepyStory

— Признаться, я могу вечно смотреть на него. У нас там тоже где-то отцовский гараж и гниющая машина, откуда-то из прошлой жизни.

Я снова разлил портвейн по стаканам. Мы закурили. Из-за лесистых холмов окраины поднялся красно-жёлтый диск луны.

— Видишь луну? —  спросил я. — Через полчаса она выползет из-за холма и сядет на ту самую высокую трубу котельной. И ко мне в квартиру будет смотреть такой вот длинношеий лунный человек!

— А ты поэт! Я это серьёзно говорю! Никому из живущих в доме такой мысли точно не приходило!  — Джа махом выпила стакан с портвейном и посмотрела на меня пристальным взглядом.

Тут я подумал, что впервые сижу с девушкой и не испытываю при этом никакого смущения и неловкости. Очередной стакан портвейна расслабил мой язык.

— Хочу ещё!

— Что ещё?

— Потрогать тебя… Снова почувствовать, что ты жива!

Джа затушила сигарету и молча стянула футболку. Я уставился на две изящные девичьи груди с тёмными, как чернослив, острыми сосками. Она присела на мои колени.

— И вовсе не обязательно трогать только руками!

Наши губы слились в поцелуе.

***

Порою то, о чем ты даже и не можешь мечтать, случается весьма неожиданным и странным образом. Слегка уставшие и расслабленные мы лежали на второпях разложенном диване. Я гладил изгиб её нагого бедра, она задумчиво смотрела в окно.

— Вот уже и твой лунный человек появился и смотрит прямо на нас!  — сказала Джа.

Я же тем временем рассматривал ее профиль. Он мне казался теперь до боли знакомым и одновременно забытым, словно сон или сказка из детства.

— Джа, а сколько тебе лет? — напрямую спросил я.

— Хочешь на мне жениться? – игриво подмигнув, ответила она, — Тогда нужно немного подождать, через две недели исполнится шестнадцать.

Заметив моё смущение, она вновь стала серьёзной.

— Ну, откровенно говоря, я понимаю, почему ты спросил. Есть у меня одна необычная черта, которая порою изрядно тяготит. Так получилось, что в моём роду я та, которая получила память поколений. То, что должно бы уйти в глубину веков и кануть в забвение, всё еще живёт в моей голове. Я помню, как плоские крыши зиккуратов стали острыми пирамидами. Помню Тигр и Евфрат, Нил и коричневые спины египтян. Помню белые кудри хулигана Александра, как Ра придумал греков, а те придумали других богов, трубный рёв слонов Ганнибала, как легионы железными черепахами обошли земли у моря. Беззвучный плач пророка Исы на кресте, кривые злорадные усмешки черни на площади средневековой Флоренции, едкий дым и жгучие языка костра…. Всё это, как будто было вчера… Слишком много памяти для моего юного возраста, согласись?

Её голос был ровным и спокойным. Вдобавок ко всему мне показалась, что в комнате зазвучала какая-то тихая переливающаяся мелодия, причудливо и ненавязчиво вьющаяся вокруг моих ушей, словно превратившийся в музыку древний узорчатый орнамент.

—  Когда-то очень давно, когда на Земле был только один народ, моя семья жила во дворце, который располагался посреди бескрайней пустыни. Там был оазис с ключом кристальной воды, сладкой, как лесная малина и непорочная девственность.  Несколько зеленых рядов финиковых пальм кольцами окружали дворцовые постройки. Семь ветровых башен вздымались над ними. Самая низкая была чуть выше пальм и в прохладный месяц аддару она направляла в глубины дворца потоки тёплого пустынного воздуха. Но в разные времена года веют свои ветра, и для каждого была воздвигнута башня. Вторая была размером с тополь, и мы называли её тополиной. Третья – ласточкина, она достигала высоты полёта ласточки. Четвёртая – голубиная. Пятая – соколья. Шестая терялась в облаках, поэтому она была облачной. Вершины седьмой не было видно. В самый жаркий месяц улулу, когда солнце плавит песок так, что невозможно ступить на него ногой, небесная башня дарила нам прохладный и чистый воздух незримых вершин. Ночами, сидя у ее основания, я слышала песни звёзд, шёпот вселенной, как Всевышний, бормоча под нос, почесывает свою белую и длинную, как вечность, бороду. А еще мы верили в то, что если у тебя есть мечта или сокровенное желание, то нужно выбрать соразмерную тому башню и прошептать желаемое, дабы та донесла его до нужного уха. Однажды, когда у меня появилась мечта, я подошла к каменным устам небесной башни….

Размеренное повествование на фоне меланхоличной мелодии усыпили меня. Последние слова доносились сквозь пелену сна. Подпитанные новыми впечатлениями сновидения рисовали невероятные картины. Я видел караваны, боевых слонов, воинов с блестящими медью щитами, загадочные храмы и мудрого седобородого старца, в фантазии которого расположилась наша маленькая вселенная рядом с бесчисленными количеством других многообразных и непостижимых уму крупиц мироздания.

Звон ключей и негромкий лязг дверного звонка пробудили меня. Бледные утренние сумерки робко заползали в окно. Пришла мама. Я слышал, как она тихонько, стараясь не шуметь, сняла туфли и прошла в ванную. Я пугливо посмотрел на другую половинку дивана. Она пустовала, белая простынь сбилась гармошкой, а на подушке не осталось ни вмятины. Наверняка, Джа ушла этой ночью, предусмотрительно избавив меня от смущенных утренних диалогов и знакомства с моей родительницей. «Только не забыть выкинуть пустые бутылки из-под портвейна» — подумал я и снова провалился в сон.

Мотив сновидений неожиданно поменялся. Передо мной возникла Оксана Лебедева, она была нагой и, как мне казалось, нетрезвой. Взволнованная девушка прерывисто жестикулировала, отчего колыхалась её большая соблазнительная грудь. «Даня, — воскликнула она, — ты всегда был хорошим парнем, а я вела себя как настоящая свинья. Ты прости меня, если можешь!» Лебедева вплотную подошла ко мне, и не дотянувшись до губ, поцеловала в шею. Затем её губы спустились к моей груди, животу, еще ниже. Где-то в паху я почувствовал, как наливается горячий огненный шар. «Возьми меня, Даня!» — Ксюха повернулась ко мне спиной, выгнулась, как кошка, в срамной позе. Я увидел осиную талию и две сочные, гладкие, как зрелые дыни, ягодицы. Напряжение внизу живота многократно возросло, отчего я уже наполовину проснулся и, не выдержав позыва, сделал несколько конвульсивных движений рукой. Скопившийся жар выплеснулся наружу. Затем снова впал в бездну без сновидений. В семь утра меня разбудил будильник. Я поспешил под душ, затолкал в себя несколько ложек склизкой овсянки и засобирался в школу.

— У тебя все нормально, Данечка?  — скользнув по мне виноватым заспанным взглядом, спросила мать.

— Да не то слово, мама. Всегда не любил школу, а теперь грустно, что всё скоро закончится…

Про себя подумал, что мир сна и яви каким-то непостижимыми образом сплёлся и перепутался в моей голове. При этом мне совсем не хотелось разделять одно от другого….

***

— Что же вы не жалеете своих родителей, ребята!  — вместо обычного приветствия обратилась к классу Раиса Петровна. На классную руководительницу было трудно смотреть без сострадания, она обвела класс отрешенным взглядом красных от лопнувших капилляров глаз.

—  А что случилось то?  — переспросил кто-то с задних рядов.

Класснуха откупорила флакончик, пустив по классу резкий валокардиновый запах.

— Оксаночка — это наше солнышко, такая приветливая и улыбчивая девочка, я помню её с третьего класса, одета всегда опрятно, с иголочки, как куколка, полноценная семья, в полном достатке…. —  сумбурно и как-то по-бабьему запричитала она.

— С балкона девятого этажа этой ночью она сиганула, — негромко сказала Степашина, — Весь вечер у неё сидели, она радостная и довольная жизнью была.  С утра участковый в школе. Говорит, что в алкоголе крови не найдено, а в желудке полно таблеток от депрессии. Вот так….

Все, кто в последний вечер были на вечеринке у Лебедевой, остались на дознание с милиционером, другая часть класса была распущена по домам.  Я снова сидел в трамвае с молчаливой Джа. Уже перед нашей остановкой она легонько коснулась моей руки и спросила:

— Тебе жалко Оксану?

Я помедлил с ответом.

—Вот мне— нет. Она сама никого никогда не жалела, – ответила она сама на свой вопрос.

—А мне – да. Всё же она была симпатичной девчонкой, пусть порою и со сложным характером, — сказал я.

— Просто я – злая, а ты – хороший!  — печально улыбнулась Джа, —Ну что зависнем сегодня у тебя? На твоем самом романтичном в мире балконе? – она многообещающе подмигнула.

—Сегодня, к сожалению, не получится, мать в какие-то веки решила вовремя прийти домой.

— Ну ладно, тогда пока, — она повернулась ко мне спиной и зашагала прочь. Мне вдруг стало обидно, что она так легко и просто согласилась не встречаться сегодня.

—Стой, Джа! Сегодня еще теплый вечер. Давай зависнем в горпарке. Там тоже классно, скамейки у пруда.

— Замётано! – также легко согласилась она, — Я, кажется, даже знаю, о каком месте ты говоришь. Можешь не встречать меня. Приду сама в восемь.

Дома я немного засомневался в скоропалительности своего решения – Горпарк по праву считался одним из самых гопнических районов города. Хоть и говорили, что по какому-то неписанному закону хулиганы не трогали парней, гуляющих с девушками, но тем не менее это не особо придавало мне уверенности. Затем я внутренне посмеялся над своим малодушием – уж если хочешь гулять с девчонкой, то в критической ситуации нужно быть готовым постоять за себя. И за неё. По дороге я захотел купить бутылку недорогого полусладкого шампанского или хотя бы сухого вина, но скудные финансовые обстоятельства продиктовали свои условия – денег как раз хватило на две бутылки крепленого пива «Охота». К счастью, Джа, казалась мне вовсе не капризной особой с претензиями, как, например, Оксана. Какой была Оксана….

Джа вновь заставила себя ждать, а затем явилась в длинном белом платье, стройная и величественная, как принцесса из сказки. Такая едва ли могла остаться незамеченной.

— Ты с ума сошла? Надевать сюда такое?! — воскликнул я и тут же понял, что это худшее из того, что можно было сказать.

— Прости, — виновато ответила она, — Очень хотела понравиться тебе, к тому же скоро холода. Про платья на улице в ваших широтах придётся забыть надолго.

— Оно тебе идёт! — я неловко попытался исправиться. Захотелось придумать какой-то вычурный изысканный комплимент, но отяжелевшая от пива голова работала плохо. Вечер не задался. Мы какое время молча пригубливали наши бутылки и следили за игрой воды и лунного света. Затем я потянулся в карман за мятой пачкой «Магны».

— Оставь, у меня есть кое-что своё, — Джа выудила из сумочки длинную коричневатую сигарету. Я услужливо щёлкнул зажигалкой. От сигареты пошёл пряный горьковатый запах. Она глубоко затянулась и протянула её мне. Вдыхаемый дым обжег гортань, я, закашляв, сразу выпустил его.

—  Эээ, так неправильно. Смотри!  —  она вновь взяла затянулась, замерла на добрую минуту и выдохнула облачко дыма.

Я повторил вслед за ней. Лавка неожиданно покачнулась подо мной, как лодка от набежавшей волны. С необычайным сильным всплеском в гладь пруда упал зрелый каштан, разбежавшаяся от него волна разметала лунную дорожку на разлетевшиеся по парку искры.

— Вот это приход!  —  улыбнулась Джа, наблюдая, как я скрюченными пальцами схватился за спинку скамейки.

Совсем рядом, кидая блики голубой сирены, проехал патрульный милицейский «бобик».

Немного обождав, она затянулась еще раз, внезапно поднялась и затоптала бычок сигареты.

— Сегодня мне надо раньше домой, родители ждут.

— Может еще погуляем?

— Нет, лучше не провожай меня.

— Ну хотя бы до ворот парка! — взмолился я.

Мне подумалось, что, наверное, я наскучил ей своей компанией. Стало как-то не по себе. Захотелось что-то придумать. Утащить бы её в какой-нибудь клуб, на концерт или даже на худой конец приличное кафе, но мои скромные возможности были исчерпаны. Поникши головой, я брел с ней рядом и допивал бутылку с остатками мерзкого теплого пойла.

— Эй братишка, нам на пивко не подкинешь? – спросил чей-то вкрадчивый голос у самого выхода из парка.

Я посмотрел в его сторону и увидел на скамейке силуэты трех парней и красные точки сигарет.

— Деньги бы мне самому пригодились! – откровенно ответил я и решил, что в любом случае не дам слабину у неё на глазах.

—А чо ты так дерзко отвечаешь?

— А кто спрашивает?

— Чевооо? – один из них стал приподниматься со скамейки.

Я выплеснул остаток пива из бутылки и перехватил ее за горлышко, твёрдо намерившись расколоть её обо асфальт и направить стеклянную «розочку» в горло тому, кто сделает первый шаг в мою сторону.

— Митяй оставь его! – один из сидящих на лавочке потянул своего приятеля обратно, — Не видишь, это какой-то бешеный укурок с обдолбаными глазами?

— А ты смелый! – у ворот парка она неожиданно притянула меня к себе и как-то по-матерински чмокнула меня в лоб, затем развернулась и пошагала прочь. Провожая взглядом белое, тающее в сумерках пятно белого платья, я отчаянно крикнул ей вслед:

— Постой! Может сходим в гараж? В нашем распоряжении целый гараж с мягкими сидениями в машине, может, я включу радио!

Белое пятно на минутку замерло, затем вновь приблизилось ко мне.

— Ты совсем не о том думаешь! Наши судьбы уже переплетены, но судьба только ветер, а действие — парус! Сделай, что надо, и у нас впереди — вечность. Вот тебе небольшой подарок, — она вложила мне в руку похожую на кольцо металлическую штучку.

Провожая её взглядом, я втянул ноздрями осенний воздух в надежде распознать пряный аромат Джа. Где-то в слизистой глубине живота, меж лиловых изгибов кишечника зародилось новое, тревожное и незнакомое чувство, оно внезапно поднялось и с влажным липким холодом осело на горячем сердце, плотно и надолго, как жаба на камне. Мной овладел смертельный страх потери. Потеря Джа грозила жуткой и бессмысленной пустотой, лишающей жизнь всякого смысла. В жёлтом свете фонарного столба я рассмотрел кольцо — оно оказалось обычной металлической гайкой с резьбой.

Среди воя метели послышалась музыка. Легкий джаз, который доносился откуда-то сбоку. Он успокаивал. Кенни показалось, что отель где-то совсем рядом, скорее всего с той стороны откуда доносятся эти чудесные звуки. Пройдя ещё немного, он стал различать фонари «Пилигрима» и очертания ограды, в которую сегодня въезжал вместе с нотариусом. Громкость нарастала.

Кенни ускорил шаг, но вдруг мелодия стихла и послышалась совсем с другой стороны. Увиденные очертания оказались игрой воображения, впереди опять все утопало в темноте.

Бормоча проклятия, парень развернулся и пошел еще быстрее навстречу звукам. И опять все поменялось, когда он почти достиг цели. И еще, еще… это повторялось раз за разом.

Страшнее всего стало, когда пришло осознание, что он не знает, в какую сторону ехал и где вообще его автомобиль. Онемевшими пальцами Кенни протирал лицо от липкого снега и брел вперед, но силы покидали его. Когда ноги почти перестали слушаться, он различил свет фар невдалеке.

Возможно, Кенни всего лишь показалось, но медлить было нельзя. “Нужно, чтобы меня заметили” - подумал он.

Когда свет оказался совсем рядом, парень бросился ему навстречу. Его откинуло, как тряпичную куклу.

Боль пришла не сразу. Шок дал ему время подняться и попросить помощи у людей, сидящих в машине. Кенни кричал, что не может найти дорогу к «Пилигриму». Бился головой о стекло, потому что руки отказывались подчиняться. Ничего кроме ужаса не было в лицах девушки и парня, сидящих в машине. Водитель пытался завести автомобиль и Кенни точно знал зачем: чтобы бросить его, оставить погибать в этих бесконечных снегах.

Когда машина все же уехала он упал, потеряв равновесие. Боль вступила в свои права, затем пришла агония.

Кенни очнулся от яркого света, бьющего в глаза. Сверху что-то сверкало, переливаясь.

- Добрый день, мистер Кин, мы ждали вас. Меня зовут Итон, я управляющий этим отелем.

Сознание возвращалось понемногу, но не память.

- Я мистер Кин? - переспросил Кенни, оглядываясь.

Он находился в фойе отеля. Великолепном и ярком. Торжественном и светлом. Вокруг царили шум и суета. Мимо него скользили пары прекрасных дам и строгих джентльменов. Множество слуг ловко двигались между гостями, разнося закуски и принимая вещи гостей.

Кенни тоже был одет с иголочки во фрак, который был сшит как будто на заказ.

- Да, ваше имя Кенни Кин, - произнес Итон ровным тоном, - рад приветствовать вас в отеле «Пилигрим». Надеюсь, вы замечательно проведете тут время.

- Но я… даже не знаю кто я… и есть ли у меня деньги, чтобы оплатить проживание.

- Не беспокойтесь об этом, мистер Кин. Возьмите, пожалуйста, ключ от вашего номера 11161, что на семнадцатом этаже. Пока мы разместим ваш багаж, вы могли бы провести время в нашей гостевой.

Кенни с радостью взял ключ от номера и направился в комнату, откуда звучала смутно знакомая музыка.

Там было также светло и горел большой камин. Джентльмены играли в карты за столами, дамы легко двигались в танце или просто болтали. Все вокруг улыбались и казались счастливыми. Слышался звонкий, женский смех и вкусно пахло сигарами.

Новый гость сел в одно из кресел и стал любоваться торжественным великолепием, что творилось вокруг. Одна из дам, что смотрела на Кенни пристальнее остальных, показалась ему знакомой.

Глава 5. Несчастье, свалившееся на Рози Коулман.

Рози спешно поднималась по ступеням лестницы к их комнате.

Ревность. Это чувство было знакомо Рози не понаслышке. То, что принадлежало ей - должно принадлежать без остатка. Она знала, что супруг ей верен, но это не мешало каждый раз расцветать внутри черному цветку, что мешал дышать. Любой взгляд или брошенная фраза Майкла в сторону другой девушки, и Рози теряла голову.

Из-за дверей их с Майклом комнаты доносились вздохи и стоны.

Не помня себя от гнева девушка влетела в номер и замерла в дверях.

Обнаженная Натали сидела сверху на ее муже и, запрокинув голову назад, стонала во весь голос. Руки Майкла поддерживали её тощие ягодицы и помогали двигаться в такт. Он закусил губу и неотрывно следил за фигурой Натали, даже не заметив, что в номер кто-то вошел.

Рози не сомневалась и минуты. Схватив со стола нож для конвертов, так удачно оказавшийся на письменном столе, она набросилась на Натали.

Пока Майкл выбирался, что-то крича, из-под своей любовницы Рози нанесла ей несколько ударов между лопаток. Нож входил легко, как в масло.

Тело Натали повалилось на постель без звука, но Рози было этого мало. Она одной рукой перевернула тварь, разрушившую ее брак, на спину и истерически била ее в шею, грудь и ее мерзкое тощее лицо. Снова и снова, пока силы не покинули ее.

Глаза наполнились слезами, нож выпал из ее рук на простынь. Девушка повернулась, чтобы посмотреть Майклу прямо в глаза, но его в комнате не было.

“Что же это?” - подумала Рози и почувствовала, что реальность подернулась рябью и пошла кругами. Как будто кто-то бросил камень в воду.

Комната становилась в точности такой, какой была, когда Рози ее покинула. Не было разбросанных подушек, сброшенных вещей на полу, свет едва мелькал под потолком. На кровати лежала фигура, накрытая одеялом.

Затаив дыхание, Рози откинула его и вскрикнула, закрыв рот окровавленными руками. На пропитанной алым простыне лежал ее супруг в своей пижаме. На его лице, шее, груди красовались порезы и проколы, нанесенные ею. Мужчина смотрел вверх на потолок пустыми глазницами.

Рози бросилась вниз, чтобы сообщить о случившемся. На ресепшене стоял Итон, перебирая какие-то карточки. Оторвавшись от своего занятия, он взглянул на взволнованную постоялицу.

Не в силах совладать с дыханием Рози не могла объяснить, что случилось и чего она хочет

Итон налил воды из графина и подал стакан. Девушка отмахнулась и проговорила, собрав всю волю в кулак:

- С моим мужем беда, он в номере. Кто-то напал на него. Нужна вызвать полицию.

Высокий служащий посмотрел на нее внимательно и произнес медленно:

- Этого никак не может быть, миссис Коулман. Я боюсь, что вы ошибаетесь, потому что ваш муж в отель не заселялся и не пересекал его порог. Возможно…

- Что ты несёшь? - закричала Рози, - мой бедный Майкл лежит в номере, а ты делаешь из меня дуру!

На лице Итона не отразилось ничего. Мужчина в форменном костюме молча кивнул и пошел широкими шагами к лестнице, а Рози засеменила за ним.

В номере 136 царил абсолютный порядок. Кровать была заправлена, на полу стоял чемодан с вещами Рози. От пребывания Майкла не осталось и следа. Его тело тоже как будто испарилось.

Пол ушел из-под ног Рози. Итон, стоявший в дверях номера, молча смотрел на нее своими рыбьими глазами, пока она пыталась не упасть в обморок.

- Ты врешь! - застонала девушка, -  в этом месте происходит что-то неладное. Куда вы дели моего мужа?

- Я вас уверяю, миссис Коулман, что вы приехали одна. Ни я, никто из постояльцев не видел вашего мужа сегодня.

В номер медленно вошли Натали и Джек. Они кивали головами, подтверждая слова Итона.

- Мальчик-коридорный с черными волосами проводил нас до дверей номера! - вспомнила Рози, - позовите его.

- У нас нет коридорных, миссис Коулман, из слуг остались только я, пару официантов и ленивая кухарка. Вам вернее всего что-то привиделось. Прошу вас, сохранять спокойствие…

- Ты грязный лгун, - зашипела Рози, - как ты смеешь…

- Позвольте с вами не согласиться, миссис Коулман. Если в этой комнате и есть грязный обманщик, то это вы.

Рози задохнулась от возмущения, и забывшись от гнева, бросилась на Итона, желая выцарапать ему глаза. Сзади ее обхватил оказавшийся за спиной Джек и произнес в самое ухо, воняя виски:

- Так и есть, это ты. Ты же обманывала своего муженька, да, шлюха?

Натали приблизилась к Рози, обмякшей в руках мужчины, и проговорила с усмешкой в голосе:

- О, Джек, дорогой, я знаю такую породу. Любой мужской взгляд, и эта сучка уже течет. А ее ноги? Кто-нибудь из мужчин видел твои ноги сведенными вместе, шлюха?

Джек продолжил:

- Давай посчитаем сколько прошло через нее, пока милашка Майкл спасал людей и зарабатывал денег: мистер Белл, мистер Джоффри, мистер Лосс, его сводный брат Самуэль. И вишенка на торте: лучший друг твоего доброго муженька…ах, даже ему она отдалась в грязной кладовке.

Натали засмеялась, а потом плюнула в лицо девушке, которая уже находилась в подобии транса.

- Ненавижу таких, ненавижу, шлюха!

Последнюю фразу произнесла Натали, но Рози показалось, что всё в этой комнате, каждая клеточка материи отразила эхом эти слова и вторила: “Шлюха, шлюха, шлюха”. Потом в хоре голосов зазвучал голос Майкла, самый громкий голос, повторяющий: “Умри, умри, умри”.

Рози почувствовала, что Джек ее больше не держит. Итон стройным шагом подошел к окну и легким движением открыл его. В окно ворвался злобный ветер, несущий снег.

- Миссис Коулман, если вам у нас неуютно, вы можете покинуть отель «Пилигрим» в любой момент, да хоть бы и сейчас.

Девушка видела проем в стене и пустоту, что открывалась за ним. Подойдя ближе, Рози посмотрела вниз на разверзшуюся белую пропасть, а потом на управляющего, который подавал ей руку, чтобы помочь забраться на подоконник.

- Итон, простите меня за всё, что я вам сказала, - тихо произнесла она и сделала шаг вперед в рябящую пустоту.

- До скорых встреч, миссис Коулман, - произнес Итон и закрыл окно.

Глава 6. Испытание Честера Хилтона.

Честер пришел в себя только в номере. После увиденного на ужине его вывернуло наизнанку в туалете.

- Что чёрт возьми тут происходит? Они все сумасшедшие! Это зоопарк, а не отель!

Он ходил по комнате кругами, разговаривая вслух. Успокоиться никак не получалось.

- Нужно выбираться отсюда. Черт с ней, с метелью, пускай забирают меня, как хотят.

Здесь в комнате ему как будто ничего не угрожало. Тем более, что с собой он всегда возил оружие для самозащиты. Но смириться и ждать — это не в характере Честера. Смирение никогда не было качеством ценным для бизнесмена, поэтому он его в себе вытравил.

Нужно было найти выход. На поиск решения ушло довольно много времени, но оно оказалось очень простым.

“Этот мерзкий управляющий, сказал, что телефон не работает. Но он мог и солгать по указанию своего начальника, Оливера Кинга, который и затащил Честера сюда”.

Честер решил припугнуть этого выскочку и достал из чемодана свой кольт.

Аккуратно спустившись по лестнице, он замедлил шаги, расслышав мелодию, что постоянно играла в гостевой. Честер выглянул из-за угла и увидел мужчину, который стоял за стойкой, что-то записывая в книгу посещений.

Он уже хотел выйти из своего укрытия, когда расслышал короткий телефонный звонок. Итон быстро снял трубку телефона, коротко что-то произнес, потом послушал еще немного и опустил обратно на рычаг. Затем быстрым шагом направился в сторону столовой.

Молодой человек, зажав пистолет в руке, дождавшись, пока высокая фигура скроется из вида, добрался в несколько шагов до стойки регистрации и перемахнул через нее. На столе поблескивая стоял черный телефон.

Честер не успел поднять трубку, потому что услышал рычание и шорох. Из гостевой комнаты в его сторону на четырех конечностях бежал абсолютно обезумевший Джек. Из его рта на красный ковер капала пена, белки глаз отливали красным, он скалился. Костюм на нем порвался, и был залит кровью после ужина.

Запрыгнув на стойку, он завыл по-волчьи и оскалил пасть с желтыми зубами.

Честер попятился назад, но наткнулся на стену, обитую деревом. Он забыл про существование кольта, пораженный увиденным.

Джек прыгнул со стойки прямо ему на грудь.

Из гостевой комнаты послышался ответный вой. Скорее всего это была Натали.

Мужчины повалились на пол. Джек оказался сверху и глубоко вонзил зубы в щеку бедного Честера, затем мотнул головой в сторону. Молодой бизнесмен взвыл от боли, а нотариус довольно заурчал, пережевывая оторванный кусок.

Вдруг раздался выстрел, отразившийся эхом от стен огромного зала. Честер наконец нажал на курок. Пуля кольта оставила маленькое отверстие во лбу Джека и он, с застывшим удивлением в глазах, повалился на бок.

Молодой человек вскочил на ноги и зажимая разорванную щеку, замер, не зная, чего ожидать дальше. В вытянутой руке он держал пистолет.

- Что тут произошло? - произнес знакомый низкий голос. К стойке регистрации быстро приближался Итон.

- Стой на месте! - скомандовал Честер, и тот остановился, - я ранен, этот псих напал не меня. Вызовите врача, я знаю, что телефон работает.

Из гостевой вышла Натали, но тоже остановилась, заметив пистолет.

- Во-первых, мистер Хилтон, вы не ранены, прошу вас перестать ломать комедию.

Во-вторых, как я и говорил, телефон не работает. Вы можете это проверить.

Честер, который только что чувствовавший, как по пальцам течет его теплая кровь ощутил, что это просто покалывание от холода. Его рука была чистой. Этой же рукой он поднес трубку телефона к уху и не услышал гудков.

- Вы только что убили мистера Конрада, когда он подошел справиться о вашем самочувствии. Это произошло на моих глазах - услышал Честер откуда-то издалека.

Джек лежал на полу. От его головы на мраморный пол расползалась лужа крови. Вид у него был растерянный. На зверя он уже не походил.

“Им не удастся задурить меня… я не убивал Джека, я убил дикого зверя, который покушался на мою жизнь! Помни это, Честер! Не дай себя провести!”

В висках заклокотало. Пистолет указывал в сторону Итона.

- Дай мне поговорить со своим боссом, иначе я убью тебя, клянусь Богом! - прошипел Честер, из уголка его рта потекла слюна.

- Хорошо, мистер Хилтон, как пожелаете. Вам придется проследовать за мной. Оливер Кинг сейчас находится у себя. Я думаю, сейчас он сможет вас принять.

Двое мужчин проследовали к пассажирскому лифту. Один держал на прицеле другого.

- Этаж?! - отрезал Честер, когда они вместе прошли внутрь.

- Прошу вас нажать на “С”, если вас не затруднит.

На панели в лифте было семь кнопок с порядковыми числами этажей и литерами “H”, “L”, “С”.

“У этого идиота еще и вход собственный…” - подумал Честер, нажимая кнопку “С”.

Лифт сомкнул двери. Честер не чувствовал движения и подумал, что его опять дурачат. Они стояли в молчании несколько минут, пока двери не раскрылись.

В нос ударил стойкий запах сырости и разложения, Честер закашлялся и прикрылся рукой. Итон вышел первый и жестом предложил молодому человеку последовать его примеру.

- Что это за место? Где мы?

- В резиденции Оливера Кинга. Хотя точнее будет сказать: в резиденции всех Кингов.

Честер не хотел покидать лифт, но обладание оружием давало ему иллюзию власти и уверенность в себе.

- Вперед! - скомандовал Честер и помахал пистолетом.

Они оказались в темном, едва освещенном, низком помещении. Прямо в земле кто-то вырыл яму непонятно с какой целью. Черные стены местами были выложены плиткой, на земляном полу можно было разглядеть неясные узоры.

- Это усыпальница семейства Кингов, в которой лежат все члены их великой семьи. В том числе Оливер Кинг, погибший несколько лет назад в автомобильной аварии. Тут обитают их души и здесь же обретают покой все потенциальные покупатели «Пилигрима», - рассказывал управляющий, медленно продвигаясь вперед

Честер разглядел по бокам ямы саркофаги с памятными табличками.

- Следовало взять с собой фонарь. Картина была бы намного нагляднее, - добавил Итон, - вот тут, кстати, лежит наш многоуважаемый мистер Оливер Кинг.

На каменной плите была прикреплена золотистая табличка с именем и годами жизни настоящего владельца «Пилигрима».

“Что-то не сходится, такого просто не может быть”.

Голова Честера, привыкшая к логическому пути решения затруднений, заболела от обилия новой информации.

Вместо разума проявилась звериная порода семьи Хилтон, которую младший и лучший из сыновей сполна получил вместе с генами.

Рука сама потянулась, чтобы схватить Итона за грудки и хорошенько тряхнуть, но прошла насквозь, не встретив сопротивления. От управляющего веяло холодом, как и от всего этого места.

- Не трудитесь, прошу вас. Ни ударить, ни застрелить меня у вас не получится. Я умер много лет назад. Для меня метель никогда не закончится.

Итон развернулся и зашагал обратно к лифту. Растерянный Честер, бросился за ним. Оставаться здесь ему точно не хотелось. “Плевать на Кингов вместе с их «Пилигримом», пусть катятся в ад!” - подумал он.

- К сожалению, вам, мистер Хилтон придется остаться здесь на какое-то время…

Честер почувствовал, как за щиколотку его кто-то крепко схватил. Упав на колени, он заметил, как черные руки тянутся к нему прямо из земли и истошно закричал, пытаясь отбиться. Но их было слишком много. Руки схватили его за пиджак, обняли за плечи и прижали к земле.

Обездвиженный Честер слышал, как к нему приближается Итон.

- У вас не самая темная душа из всех покупателей, но и не самая светлая. Вы не заслужили места в зале со всеми гостями…

- Чего вы хотите, Итон? - взмолился Честер, - я богат, я могу дать вам все, что пожелаете…

- Как и все прочие. Я хочу, мистер Хилтон, чтобы вы ели крыс, коих тут очень много. Ели, пока не обессилите. Потом настанет их очередь, и они понемногу будут есть вас.

Молодой человек, еще не потерявший расположение духа, пытался высвободиться из крепких ледяных объятий, но сил не хватало.

- Как я и говорил, если бы взяли фонарь - вы могли бы увидеть останки предыдущих покупателей «Пилигрима». Дольше всех продержался мистер Малкольм, даже на девятый день я периодически слышал его стоны. Бедняга совсем свихнулся, и переломав все пальцы в конце рыл спасительный лаз зубами, даже не подозревая насколько тщетны его попытки.

Бесстрастно произнеся это, Итон достал из кармана треугольный ключ для вызова лифта и направился в его сторону, по пути добавив:

- Благодарю вас за пребывание в отеле «Пилигрим», мистер Хилтон. Доброй ночи!

Глава 7. История безымянной девушки

Натали сидела в гостевой комнате перед камином, когда динамики в пятый раз за вечер закоротило на несколько секунд. Вместо приятной расслабляющей музыки помещение наполнила какофония из смешанных резких звуков и голосов. Старик крякнул от удовольствия, потер руки и снова наполнил бокал.

Девушка не вздрогнула и не обернулась. Она привыкла к этому. Еще один из сегодняшних гостей отправился на вечный отдых. Видимо, молодой Честер не захотел долго ждать своего конца в склепе и закончил все раньше.

Когда гости приезжали, все они имели свои интересы и свои цели, но все без исключения отправлялись на ту сторону и превращались в тени, которые безвольно бродят по коридорам отеля. Все, кроме Натали…

Она попала в отель «Пилигрим» несколько месяцев тому назад. Девушка никогда бы никогда не смогла сказать сколько именно. Во время путешествия их группа угодила в метель, но по счастью на пути оказался отель. Все девушки умерли в ту же ночь по разным причинам: Итон не любил повторяться.

Натали, поняв, что к чему, смогла приспособиться к жизни в «Пилигриме». Если это можно назвать жизнью…

Она никогда не сближалась с новыми гостями, избегая их скопления.

Никогда не верила своим глазам.

Не называла своего настоящего имени уже настолько давно, что навсегда его забыла. Воспоминания о прошлой жизни понемногу стирались, все покрывалось белой пеленой. Замужем ли она, имеет ли профессию, есть ли у нее дети: этого Натали уже не помнила.

Она сама почти стала тенью, неотличимой от остальных.

В комнату вошел Итон и поинтересовался, обращаясь к девушке:

- Вам подавать ужин?

Она устало перевела взгляд с окна на мужчину в униформе и мотнула головой.

Итон всесилен внутри отеля, и почему Натали до сих пор жива – это оставалось для нее загадкой. Возможно, он тайно был в нее влюблен… кто знает?

Он уже собирался уходить, когда Натали бросила ему:

- Скажите честно, милый Итон, есть ли вероятность, что метель хотя бы когда-нибудь закончится?

- Могу вам ответить, как и тысячу раз до этого: нет, к сожалению.

Девушки закрыла лицо руками и быстро произнесла, пока решимость не покинула ее:

- Пожалуй, я готова. Слишком устала бороться. Вы обещали мне, что это будет не больно…

- Да, так и будет, милая Натали. Вы самая смелая и чистая наша гостья. Я готов исполнить любое ваше желание.

- Я могла бы умереть во сне?

Итон улыбнулся впервые за всё время пребывания девушки в отеле.

- Конечно. Вы могли бы уснуть здесь в вашей любимой комнате, прямо в кресле. Чтобы видеть долгие и красивые сны про прекрасное место, где все счастливы.

- Эти сны - иллюзия, Итон. Я знаю это.

- Вы это забудете, моя милая… Хотите я буду рядом? К сожалению, пока не могу взять вас за руку.

Девушка слабо кивнула.  Ее глаза слипались. Когда она уснула, комнату наполнил дым из камина. Музыка в динамиках снова прервалась ненадолго.

Заключение. Речь Итона Райта.

Мое имя Итон Райт, и я управляющий отелем «Пилигрим» с 1920 года по сегодняшний день.

Я помню времена, когда отель еще не был окутан тьмой.

Все началось со смерти нашего основателя Чарльза Кинга, который завещал похоронить себя под сводами любимого отеля.

Первый несчастный случай произошел в 1934 году, когда молодой человек, выпав из окна своего номера, разбился насмерть.

Подозреваю, что в том случае не обошлось без помощи духа мистера Кинга. Слуги мне часто говорили, что видели его тень и слышали его дыхание в пустых помещениях. Тогда я еще не верил им.

Пришлось поверить, когда смерти стали происходить чаще. В 1936 - три в год, в следующем году - десять и так далее.

Все наши труда оставались тщетными, количество несчастных случаев росло, как снежный ком.

Однажды, проснувшись утром, я понял, что вижу всех умерших постояльцев также, как и живых людей. Позже я нашел собственный труп в шахте для сброса грязного белья. С того дня для меня стала очевидной хищная сущность нашего отеля, которой я подчинился и служу до сих пор. С того дня для меня началась метель.

У «Пилигрима» есть душа: черная и гадкая. Она прячется где-то в недрах земли и питается человеческими душами. Она притягивает живых, заматывая в паутину и высасывает досуха. Взамен человек получает бесконечное забвение в стенах отеля.

В настоящий момент у нас уже 151102 постояльца, количество комнат растет бесконечно и неуклонно, как раковая опухоль.

Для меня время замерло, но современных посетителей очень удивляет классическое убранство наших помещений, наш выбор музыки и атмосфера, царящая в «Пилигриме». Но их удивление не имеет никакого значения, если они приехали к нам в метель.

Приятная глазу картинка, тепло, сервис и много света – вот то, за что люди любили «Пилигрим». Гости единожды посетившие его стены влюблялись в эту атмосферу навсегда.

Надо отметить, что для семейства Кингов отель никогда не был особенно прибыльным мероприятием. Его дорогостоящее содержание едва покрывалось доходами от проживания гостей и скорее являлось приятным хобби и визитной карточкой для главы семьи, который получал свои миллионы от экспорта медицинских препаратов и оборудования.

Но время шло и всё понемногу менялось. После смерти Чарльза его состояние и бизнес перешли многочисленным потомкам и отель как будто стал никому не нужен. Управление перешло в руки людей, заинтересованных только в собственном состоянии и это не могло не сказаться на его благополучии.

К середине века огромный и старый «Пилигрим» больше не нужен был со своей изысканностью и потускневшим лоском. Людские вкусы изменились, а отель не смог измениться вместе с ними. Этот факт вполне отражает беспристрастный ход времени.

Глава 1. Нотариус Джек Конрад прибывает в Пилигрим.

Джек сидел на заднем сидении Роллс Ройса, стараясь не смотреть в окно. От виляющей езды по горной трассе у него начался приступ тошноты и открывающиеся виды на долину только усугубляли это ощущение.

«Джек Конрад, что ты, ненавидящий горы, забыл здесь?» - обращался он сам к себе и сам же отвечал: «Гребаная работа…».

Всё, что могло пойти не так, произошло: сначала он забыл чемодан на вокзале, потом оказалось, что одет он совсем не по погоде и продрог, как пёс. Пока решал возникшие проблемы потратил много времени и теперь опаздывал на назначенную встречу. Пришлось отказаться от порции согревающего виски и договариваться о транспорте, не торгуясь.

Водитель, ирландец, судя по виду и говору, запросил неимоверную цену за двадцать километров пути до отеля сославшись на сложность дороги.

- А если метель начнется, мы с вами можем встать там надолго. Есть такой риск, - добавил он, глядя куда-то вдаль.

Джек ехал в «Пилигрим», чтобы засвидетельствовать сделку по его продаже. Зачем для этого пришлось тащиться в такую даль, знал, пожалуй, только его нынешний хозяин Оливер Кинг, будь он неладен.

«Ну хотя бы проживание бесплатное», - подумал про себя Джек и усмехнулся.

- А что, вы часто сюда возите гостей? – стараясь отвлечься, начал разговор пассажир.

Ирландец только помотал головой и больше ничего не ответил.

- Больно уж дорога плоха, вся занесена. Ее расчищают, хотя бы иногда?

Прокашлявшись, ирландец сказал:

- Мистер Конрад, я попросил бы вас не отвлекать меня хотя бы до конца пути, если вы хотите добраться в целости. В горах быстро темнеет.

На этом разговор был окончен.

Джек почувствовал, что сжал свой портфель с бумагами, что лежал у него на коленях слишком сильно. Пальцы напряглись и побелели.

Всего путь занял почти час. На непослушных ногах Джек выбрался из автомобиля и, подняв воротник пальто, ждал, пока водитель откроет багажник, в котором лежал его чемодан.

Нотариусу было плевать на величественное здание, напротив которого они остановились, плевать на начинающуюся метель и больше всего плевать на чувства ирландца, который сетовал на то, что теперь наверняка застрянет где-нибудь по дороге.

Рассчитавшись с ним, мужчина вошел через позолоченные двери в фойе. Никто не удосужился ни встретить гостя, придержав дверь, ни забрать чемодан.

Внутри было сумрачно. Огромная люстра в центре фойе горела дай бог на треть и свет ее немного подрагивал. Светильники по углам помещения и над пустой стойкой регистрации нисколько не исправляли положения.

Джек начал понимать, почему отель выставлен на продажу. Он собирал информацию по объекту сделки и нисколько не удивился увиденным. Роскошь давно перестала быть предметом обожания и такая громадина, как «Пилигрим», приносила лишь убытки.

Также нотариус понимал, почему так долго не находился покупатель. Новые акулы гостиничного бизнеса не желали получить в собственность такой «якорь», проще было построить новое помещение под свои пожелания. Не такое громадное и не такое вычурное.

«А когда-то тут было невозможно снять номер без бронирования за месяц», - подумал Джек.

Он немного постоял перед стойкой, нажал пару раз в блестящий настольный звонок и, не дождавшись реакции, направился в соседний зал с креслами для ожидающих.

Первым делом следовало уведомить мистера Кинга о своем прибытии. Выходило, что он, мистер Конрад, опоздал к оговоренному времени по уважительной причине и потому угрызений совести не испытывал.

В гостевом зале откуда-то сверху играла тихая ненавязчивая музыка. Что-то в стиле джаз или блюз, Джек в этом не очень разбирался. Еще было значительно теплее, чем фойе и горел камин. Он вдруг почувствовал, насколько промерз в машине. Присев у камина, поднес дрожащие руки к огню и ощутил, как по телу вверх пробирается тепло.

Кто-то закашлялся за спиной. От неожиданности мужчина чуть не подпрыгнул и резко обернулся. В кресле лицом к огню сидел старик, укрытый пледом. Подле него на столике стоял стакан с виски и наполненный графин.

Джек готов был поклясться, что еще минуту назад он единственный сидел возле камина – ни кресла, ни столика, ни тем более пожилого джентльмена рядом и в помине не было.

- Прошу прощения, - сказал он, смешавшись, - мое имя Джек Конрад. Вы не против, если я к вам присоединюсь?

Сначала показалось, что старик и вовсе не заметил, что к нему обращаются. Он неотрывно смотрел на огонь. Челюсти его как будто жевали что-то, а прозрачные пустые глаза, казалось, и вовсе не моргали.

Джек уже хотел повторить свое приветствие, посчитав, что этот пожилой джентльмен, очевидно, глуховат, когда морщинистое лицо, наконец, прояснилось. Старик перевел взгляд с огня и кивнул.

Джек уселся в соседнее кресло, и старик подвинул к нему скрюченным пальцем второй наполненный бокал виски, появившийся на столике. Мужчина не стал отказываться.

Ощущение усталости и приятной расслабленности накрыло нотариуса после первого же глотка. Он почувствовал тепло, что разливалось внутри и подумал, что говорить в общем-то необязательно. За окном уже во всю бушевала метель. Потоки снега били в стекло.

Сквозь отдаленный вой стихии ему подумалось: «Интересно, далеко ли успел уехать мой недавний ирландский знакомец?»

Глаза стали слипаться и Джек Конрад, конечно, уснул бы прямо в кресле, но за спиной из фойе раздался непонятный шум и крик, отлично различимый сквозь убаюкивающую музыку.

Глава 2. Бизнесмен Честер Хилтон прибывает в Пилигрим.

«Во-первых, расположение. Кто поедет в такую даль для того, чтобы просто покататься на лыжах?»

Переключившись на вторую передачу арендованного Ягуара, Честер продолжил размышлять.

«Во-вторых, площадь. При существующем уровне конкуренции «Пилигрим» будет заполнен хотя на половину только несколько месяцев в году, даже если у меня получится сделать из него что-то стоящее».

Включить третью передачу не удалось, потому что снова пришлось сбросить скорость. Метель усиливалась, и видимость значительно снизилась.

«В-третьих, дорога, мать ее. Ну что за убожество!».

Звук радио в машине уже давно рябил, но Честер его не слышал, погруженный в свои мысли.

Молодой человек, американец двадцати пяти лет от роду, наследник богатого состояния ехал в отель «Пилигрим», чтобы провести сделку по его покупке. Люди Честера внимательно отслеживали постепенное снижение цены объекта в течение двух лет, чтобы, когда она достигнет критической отметки, немедленно приобрести его.

Переговорщикам было озвучено условие хозяина, некоего Оливера Кинга: договор должен быть подписан непосредственно в «Пилигриме», в знак уважения к его стенам и памяти его покойного отца. Сентиментальная чушь, разумеется. Однако твердая позиция владельца всё же вызывала уважение.

Доверять кому-либо Честер не привык и посему пришлось в срочном порядке лететь через Атлантику, а потом еще сколько-то километров на поезде, а затем на машине.

Честер насчитал десять пунктов «против» того, чтобы покупать этот отель. И это он еще не видел, что он представляет из себя внутри.

Не ожидая роскошного приема, зная о финансовом состоянии дел «Пилигрима», Честер не обратил внимание на нерасчищенную подъездную дорогу. Не обратил внимание на темный, неосвещенный фасад и полутьму в фойе….

Но его никто не встречал. Ни одна живая душа. Даже стойка регистрации пустовала.

«Ну это уже ни в какие ворота, черт возьми! Его, мистера Хилтона не ждали? Чем могут быть так заняты служащие в пустом отеле?» - молодой человек несколько раз требовательно позвонил и сбросил бесполезную кнопку на пол. Ему хотелось как можно скорее набить живот и принять горячий душ.

Управляющий в любом из его отелей, позволивший себе отлучиться хоть бы и на минуту во время прибытия гостя ранга VIP, вылетел бы как пробка без всякого выходного пособия.

- Эй, кто-нибудь! У вас посетитель, мать вашу! – кричал Честер и эхо вторило ему.

На шум вышел человек, но не из комнаты персонала, а из гостевого зала. Мужчина, средних лет в очках, с алыми щеками и скромном сером костюме направлялся к нему. Протянул руку и представился:

- Джек Конрад, нотариус. Приехал, чтобы засвидетельствовать оформление сделки, мистер Хилтон. Очень приятно с вами познакомиться.

Когда мужчина, представившийся нотариусом, подошел, Честер почувствовал резкий запах виски. Также от внимания молодого человека не укрылись краснота глаз и некоторая припухлость лица Джека, свойственная людям, злоупотребляющим алкоголем.

- Мне представляться, видимо, не надо, мистер Конрад. Также рад знакомству!  - произнес Честер, пожимая теплую мягкую руку, и продолжил снова досадовать, - это не сервис, а черт возьми что! Когда я куплю этот отель, здесь всё будет по-другому!

Джек кивнул, смущенно улыбаясь.

- Как вам, уважаемый мистер Чарльз, сервис в вашем отеле? – насмешливо сказал Честер, обращаясь к основателю, огромный портрет которого висел над стойкой ресепшна.

Нотариус сначала стушевался, не поняв с кем это говорит молодой человек, а потом поднял глаза на портрет. И вдруг затрясся. Глаза его округлились, а рот невольно открылся в изумлении.

Затем, ничего не потрудившись объяснить, Джек бросился в гостевую комнату. Пожав плечами, Честер двинулся за ним. Всё равно он собирался искать кого-нибудь из служащих. Почему бы не начать с гостевой?

Джаз, звучащий из динамиков, откровенно раздражал. По мнению Честера сколько-нибудь серьезный отель не мог себе позволить отставать от духа времени, а джаз все же устарел.

А вот классический камин пришелся весьма кстати.

- Он был здесь, он сидел здесь – побледневший Джек ходил быстрыми шагами по комнате, бормоча себе под нос малопонятные фразы.

- Вот. И кресла стояли здесь, и столик. Вы понимаете? - продолжал он, указывая на место перед камином.

- Кто был? При чем тут кресла? – спросил Честер, как можно спокойнее.

Но Джек замолчал и больше ничего не говорил. Как будто задумался о чем-то.

- Господа! – низкий голос окликнул мужчин со стороны фойе, - рад приветствовать вас у нас в гостях!

К ним шел высокий статный человек в бордовой форменной одежде с золотым значком отеля «Пилигрим». Было в этом человеке что-то очень неприятное на взгляд Честера. Нет, выглядел он безупречно: костюм и рубашка без единой складки, выбритое лицо, аккуратный пробор и усы без единого торчащего волоска, выправка как у бывалого вояки… Может именно его безупречность и вызвала отторжение у будущего хозяина отеля, а может быть серые пустые глаза мужчины, как у рыбы.

- Меня зовут Итон Райт, я управляющий «Пилигрима». От своего лица и от лица Оливера Кинга я приношу вам извинения за задержку в приеме. Мы позволили себе доставить багаж в ваши комнаты. Прошу, получить ваши ключи.

Честер подошел к управляющему, и молча забрал протянутый ему ключ с номером 181. Нет, раздражение в нем не стихло, но несколько поубавилось.

- Где сейчас мистер Кинг? Я могу с ним поговорить? – произнес молодой человек, намеренно проигнорировав извинения управляющего.

Джек так и стоял в центре комнаты, как будто и не слыша разговора.

- К сожалению, он не смог добраться к нам до наступления метели, - ответил Итон, - ему пришлось остаться в городе, как минимум до завтра. Он приносит вам свои извинения за…

- Я не собираюсь дожидаться, пока ваш владелец соизволит исполнить договоренности, которые сам же и установил! - взревел Честер, - где телефон? Мне нужно позвонить!

На лице мужчины в бордовой форме не дрогнул ни один мускул. Он не смутился и не оробел. Таким же ровным голосом он продолжил свою мысль:

- … извинения за вынужденную задержку. Телефон, к моему огромному сожалению, не работает. Подозреваю, что на линии обрыв из-за сильного ветра. Предвосхищая ваш вопрос скажу: в такую метель починить его не представляется возможным.

Честер, имеющий проблемы со сдерживанием гнева, обычно мысленно считал до десяти, чтобы немного успокоиться и не высказать всё, что думает о собеседнике. В случае с дерзким управляющим пришлось бы считать до тысячи.

И он уже хотел разразиться гневной тирадой, когда вдруг ожил Джек, произнеся задумчиво глядя в окно:

- А когда кончится метель?

- Мистер Конрад, этого наверняка вам не скажет ни один человек здесь… Господа, я имею честь пригласить вас в столовую на ужин, - сказал управляющий и развернувшись зашагал в сторону фойе. Джек последовал за ним, не сказав ни слова.

Таким идиотом Честер не чувствовал себя давно. Но первые эмоции улеглись и на смену пришло осознание: он заперт в снежной ловушке в двадцати километрах от цивилизации в гребаном отеле, и никто не способен это изменить.

В столовой за накрытым столом с белой скатертью он сел рядом с Джеком. Верхний свет был погашен и только свечи на столе освещали большую комнату. Только когда официанты вынесли блюда, он заметил, что за столом напротив него сидела, потупив взор, молодая девушка в светлом платье. Миловидная и стеснительная.

- Добрый вечер, мисс! Прошу прощения, что не заметил вас! О как я рад, что мы не одни в этом жестоком плену! Мое имя Честер Хилтон, - произнес он, встав и склонив голову.

Девушка ничего не ответила. Видимо, в этом месте было нормой игнорировать друг друга. Она сидела, чуть согнувшись над своим блюдом, внимательно разглядывая его. На тарелке перед ней лежал кроваво-красный кусок сырого мяса.

Безымянная девушка схватила его своими тонкими пальцами и вцепилась в него мелкими хищными зубками, жадно оторвав от него кусок. Кровь текла по ее подбородку и капала на скатерть и платье. Теперь она уже не стесняясь уставилась на молодого человека. Она быстро работала челюстями, перемалывая «угощение» и скалясь.

Честер отпрянул и только тогда заметил, что в его тарелке тоже лежит кусок сырой говядины с белыми прожилками.

Справа Джек нелегал на свою порцию, кряхтя и похрюкивая от удовольствия. Он глотал куски, почти не жуя. Честер видел, как тощая шея его соседа напрягалась и содрогалась. Едоки улыбались своими окровавленными ртами, которые при свете свечей казались черными. Официанты подносили дополнительные порции, когда Честер с криком выбежал из столовой, опрокинув свой стул.

Глава 3. Чета Колман прибывает в Пилигрим.

Молодая чета Коулман направлялась в своем Бьюике в отель «Харрисон», чтобы провести незабываемый медовый месяц, катаясь на лыжах и попивая глинтвейн перед камином в компании друг друга.

Майкл спокойно справлялся со всеми сложностями горной дороги, пока их не накрыла снежная буря. Рози сидела на пассажирском сиденье и старалась не выдавать своего переживания, чтобы не отвлекать мужа от управления автомобилем.

- Рози, милая, мы случайно не пропустили поворот на «Харрисон»? Мы уже едем почти час и до сих пор не повернули. Темнеет и я опасаюсь, что мы застрянем в каком-нибудь сугробе до самого утра.

Майкл никогда не врал Рози. Не стал скрывать опасность их положения и тогда. Девушка в белой шубке поежилась, холодный салон едва прогревался печкой

Рози почти никогда не врала Майклу. Она ответила, что не видела поворота с ее стороны и почти уверена, что они его не пропустили.

Больше всего им обоим хотелось оказаться в теплой постели в объятиях друг друга, чтобы проснуться завтра, забыв обо всех сегодняшних злоключения.

Майкл понимал, что на такой дороге останавливаться опасно, слишком снижать скорость - тоже, развернуться - почти невозможно. Если они проедут мимо, вернуться будет сложно. Он лихорадочно думал о запасном плане, который всегда предпочитал иметь в любой жизненной ситуации.

- Огни! Я вижу огни вон там! - вскрикнула девушка, указывая куда-то в сторону, - Мы спасены!

Действительно, сквозь стену  метели они увидели поворот без всяких указателей на дорогу, которая была едва ли не шире и уж точно чище той, по которой они сюда добирались.

Повернув, Майкл расслабился и даже сильнее нажал на педаль газа. Остался финишный рывок. Он откинулся на сиденье и выдохнул. Огни отеля приближались понемногу.

Из темноты кювета из-за сугроба выскочила тень и бросилась прямо на капот машины. Майкл не успел ничего понять, но почти сразу до упора нажал на педаль тормоза. Машину повело по заснеженной дороге боком, и они едва не перевернулись.

Рози кричала, ее супруг здорово ударился об руль и крутил головой, пытаясь понять, что произошло.

Бьюик не вынесло на обочину, машина ударилась боком в сугроб. Майкл схватил жену за руку, чтобы она хотя бы немного успокоилась. Посмотрел ей в глаза. Рози часто дышала, вцепившись в ручку двери. Она пребывала в состоянии шока.

Мужчина хотел выйти, чтобы посмотреть, что случилось с беднягой, которого они сбили. Повернув голову, заметил, что темная фигура понемногу встает и шатаясь, направляется к ним.

Рози колотило. Она видела, как сбитый человек медленно приближается к машине. Над окровавленной головой поднимался пар, рука неестественно выгибалась, как ветка старого дерева. Он стукнулся рыжей головой в стекло со стороны Майкла и что-то закричал.

Майкл судорожно пытался завести мотор.

- Помогите…не могу найти…помогите, прошу, - слова бедняги, что он кричал изо всех сил, терялись в завываниях ветра.

Наконец, Майкл справился с зажиганием, и машина резко дернулась вперед, постепенно набирая скорость и удалялась от места происшествия.

Через некоторое время мужчина тихо произнес:

- Мы отправим к нему помощь из отеля. Мы не можем вернуться сейчас.

Рози не стала спорить.

Майкл вбежал в отель «Пилигрим» и бросился к стойке регистрации, за которой стоял высокий мужчина, внимательно выслушавший его и успокоивший. Он поднял трубку телефона и произнес басом несколько распоряжений. Только после этого громко произнес:

- Теперь всё в порядке. Добро пожаловать в отель «Пилигрим», мистер Коулман. Мы ждали вас с супругой к ужину. К сожалению, он уже завершился. Мы можем подать его в гостевую или в номер, как пожелаете. Меня зовут Итон Райт, я к вашим услугам.

- Как «Пилигрим»? - раздался взволнованный голос подошедшей Рози, - мы направлялись в «Харрисон».

- Наверное, вы пропустили поворот. Это не редкость для нас, миссис Коулман. Ваш номер на двоих готов. Прошу вас взять ключ.

У Майкла кружилась голова и он не мог понять, насколько реально всё происходящее, но протянутый ключ с номером 136 с ладони Итона все же взял.

“Черт с ним! Пусть будет «Пилигрим». Завтра мы со всем разберемся” - подумал он - “Главное, чтобы сбитый бедняга выжил”.

Мальчик коридорный с большим носом и черными волосами проводил пару до номера, в котором чертовски не хватало освещения.

У Рози внутри все клокотало от негодования. Она ненавидела, когда все шло не по плану. В этом чертовом «Пилигриме» все было не так, как в «Харрисоне»: старомодная мебель и интерьер, полутемные помещения, безэмоциональное холодное обслуживание…

В номере она приняла душ и надела выходное платье. Ровным голосом предложила мужу спуститься вниз на ужин. Майкл, уже лежащий в кровати, произнес:

- Я плохо себя чувствую, любимая. Голова кружится. Пожалуй, останусь в номере. А ты иди, пожалуйста. Если будут новости о том мужчине - возвращайся. Я очень волнуюсь.

Рози могла бы остаться с супругом, но раз он не попросил об этом… Девушка поцеловала Майкла в горячий лоб, сев на кровати рядом.

- Ты очень красивая, - произнес он ласково и улыбнулся.

В гостевой комнате было немноголюдно. Все постояльцы уже скорее всего спали. Играла тихая, скучная музыка. Возле камина в креслах сидели в молчании несколько человек. Трое мужчин и одна девушка.

- Доброго вечера! - произнес, поднимаясь со своего места мужчина в сером костюме, держащий в руках стакан с виски, - мое имя Джек Конрад.

- Рози, - кокетливо представилась девушка. У нее осталась привычка интересничать со всеми подряд, желая показаться милой.

Джек улыбнулся и ничего не ответил. Пауза затягивалась. Слышно было, как потрескивают дрова в камине.

Джентльмен у огня не представился и молчит весь вечер, - сказал Джек шепотом, указывая на кресло, в котором сидел старик - но я подозреваю, что его зовут Чарльз Кинг.

Усмехнулся понятной только ему шутке.

- Моя прекрасная спутница - Натали, - продолжил Джек и указал жестом на задумчивую девушку со светлыми волнистыми волосами в легком белом платье.

Натали сидела в мягком кресле глядя в окно на метель, не обращая внимания на болтовню Джека, и это придавало ее легкому образу загадочности. Рози невольно залюбовалась правильными чертами лица девушки и слегка болезненной худоватостью. Майкл в юности ухлестывал за такими чахоточными дамочками, пока не встретил Рози и не влюбился по уши.

Настроение Рози от воспоминаний о недавней свадьбе улучшилось, но совсем недолго, потому что взгляд ее упал на четвертого человека в гостевой: в глубоком кресле сидел, закинув ногу на ногу, тот самый рыжий мужчина, который бросился им под колеса. На нем не было ни царапины. Он внимательно смотрел на Рози, как будто силясь припомнить, где видел ее раньше.

Сквозь шум в голове Рози могла бы расслышать пояснения Джека, что молодой человек прибыл только что, и также не представился гостям.

Буквально час назад Рози ясно видела сквозь потоки снега разбитую голову этого парня, его изможденный вид, вывернутую руку и его горящие глаза. Как он мог сидеть в отеле абсолютно невредимым, покачивая ногой в такт мелодии?

Девушку бросило в жар, на лбу сразу выступила испарина. Она не могла даже поприветствовать этого человека.

Джек куда-то пропал на мгновенье и появился рядом с ней со стаканом воды. Опустошив его, Рози поняла, что снова может дышать.

Краем глаза она заметила, как в гостевую комнату входят официанты и буквально через мгновение небольшой стол был накрыт для ужина. Компанию ей составил только Джек. Он сел напротив, расхваливая стейки, что подают в «Пилигриме» и перекатывая лед в бокале.

Ужин по истине можно назвать отменным: ей подали горячий бульон из баранины и телячью лопатку с теплым овощным гарниром. Также Рози позволила себе выпить пару бокалов глинтвейна. Ужин окончательно согрел ее и стало даже уютнее. Оставалось только не думать о том рыжеволосом субъекте. Всего раз она посмотрела на него. Мужчина неотрывно пялился в их с Джеком сторону своими стеклянными глазами и улыбался.

Старик так и сидел, замерев у огня, а вот кресло, в котором сидела Натали, пустовало. Джек объяснил, что девушка почувствовала приближение мигрени и отправилась наверх в свою комнату.

Метель за окном не собиралась утихать, Рози на мгновенье задержала взгляд на окне и какое-то время смотрела в него.

Как-то сама собой в голову пришла идея и для Рози все стало кристально ясно: у Майкла роман с этой девушкой. Он специально завез их в этот проклятый «Пилигрим», чтобы повидаться со своей пассией, пока супруга торчит внизу с гостями. Метель тут не при чем. Может и нет никакой метели? Поэтому-то он не спустился вниз, сказавшись больным. Поэтому-то эта девица так незаметно исчезла.

Рози резко встала с места, сбросив салфетку с колен на пол и опрокинув бокал горячего вина на белую скатерть. Не говоря ни слова, она быстрым шагом направилась наверх, в комнату 136.

“Только бы застать их на месте! Только бы успеть!”

— Это всё я веду к тому, что у нас в классе теперь будет новенькая, прошу вас, как говорится, отнестись к ней с теплотой и вниманием.

Затем в класс вошла она, высокая и худая, облачённая в какое-то бесформенное платье-балахон. Раскидистая шапка тёмных кучерявых волос придавала ей сходство с эдаким чёрным одуванчиком, который слегка поколебавшись, остановился под любопытным взором тридцати пар глаз. Внешне более явной непринадлежности к средней полосе России было трудно себе представить. Смуглая кожа бронзового оттенка, изящный с легкой горбинкой нос, печальные тёмные крылья бровей над карими, почти черными глазами. Она смущенно и натянуто улыбнулась и рассеянно посмотрела сквозь класс, избегая случайной встречи с чьим-то взглядом.

— Ну, так себе…. На любителя экзотики! — прокомментировал Серега Хотиненко, ход мыслей которого в последнее время крутился только вокруг одной темы.

— Мой батя сказал, что этой черноты в городе скоро как ворон станет, стаями сюда летят, — пренебрежительно сказал Витя Крутиков, чей папаша был майором в районном отделении милиции.

Раиса Петровна сделал вид, что не расслышала.

—Её зовут Джаконд…. эээ, извините, Джами….  — учительница растерянно нащупала очки на столе и уставилась в школьный журнал в поисках новой записи.

— Джа, друзья и родственники называют меня просто Джа, — перебила её новенькая негромким голосом, лишённым всякого акцента.

—  Ну и замечательно, Джа. Садись за вторую парту, рядом с Оксаной Лебедевой. У нас сейчас по плану урок, а на перемене познакомимся поближе.

—Чего это?! — Лебедева недовольно повела бровью, — Со мной же Степашина сидит, просто сейчас болеет.

Не прошло и десяти секунд как Ксюха, брезгливо сморщив нос, выскочила из-за парты.

— Фу! От неё чем-то воняе…. Пахнет в общем, — она размашисто сгребла с парты свои вещи и перешла на другой ряд.

— Оксаааана…. — укоризненно протянула Раиса Петровна.

С задней парты я заметил, как голова одуванчика вжалась в хлипкие плечи.

—Можно я! — неожиданно для самого себя я поднял руку, — Можно, я сяду на второй ряд.

— Вот и любитель экзотики нашелся, — хихикнули за спиной.

Подсев к ней, я кожей ощутил теплый благодарный взгляд, затем действительно пришел запах…. Он и в самом деле показался мне весьма странным, так должно быть пахли восточные благовония, лаванда, зира, шафран или еще что-то, чему я не знал названия. Такой запах, наверное, мог бы быть в лавке магрибского колдуна или же усыпальнице Тутанхамона.

— Тема сегодняшнего урока – религиозные войны в Европе, Варфоломеевская резня и тридцатилетняя война. Откройте, пожалуйста, учебник на странице семьдесят четыре, — объявила Раиса Петровна.

Глава учебника начиналась со старинной гравюры, на которой была изображена усеянная трупами площадь средневекового города, а несколько мужчин в обтягивающих ляжки штанах и в изящных шляпах с перьями добивали шпагами и алебардами, просящих о пощаде женщин и детей. Заметив, что у соседки нет учебника, я услужливо подвинул свой на центр парты. Она лишь скользнув по нему взгляду, поспешно отвернулась. Мне показалось, что белоснежные белки её глаз подернулись влагой.

***

Следующим уроком была ненавидимая мною физ-ра. Физрук Талгат Абаевич, по прозвищу Шаолинь, находился явно не в лучшем расположении духа.  Спрятавшиеся за отёкшими щеками узкие глазки стреляли в нас злыми искорками молний.

— Сегодня нет футбола, волейбол тоже йок! Готовимся к сдаче норматива по лазанью по канату. Пять кругов трусцой для разминки, потом растяжка и приступаем, — скомандовал он.

Как назло, в это день я не нашел чистой футболки и просто заправил в растянутые треники обычную школьную рубашку. И треники, и рубашка были мне коротки и наверняка смотрелись не лучшим образом на худой и сутулой фигуре.  Пробегая мимо Шаолиня, я почувствовал, что притянул к себе его недобрый взгляд:

— Чего не по форме?

— Мать забыла мне футболку положить.

Шаолинь скривил противную рожу и передразнил гугнивым голосом:

—Мать положить зааабыла…. А родить не забыыыла?

Выстроив класс перед свисающим с потолка канатом, он скептически осмотрел нас.

—По моей предварительной оценке норматив по канату могут сдать два-три человека. Ладно, приступаем. Крутиков, демонстрируй!

— А чо опять я? Меня в деле все видели, все знают, на что я способен, — Витёк стряхнул с новеньких лазурных адиков невидимую пылинку, — вот пусть наши ботаны поупражняются. То есть, я хотел сказать, начнем тренировать слабые звенья коллектива.

— Тоже логично, — согласился Шаолинь. И тут же перевел взгляд с новых адиков Крутикова на меня. — Крылов, марш к канату!

—У тя получится, Дэнчик! — Крутиков подошел ко мне и одобрительно похлопал по спине, — Не забывай работать ногами, тут больше не сила, а правильная техника нужна. Он еще раз зачем-то хлопнул меня по пояснице и подтолкнул к канату. Первый метр дался мне с трудом, затем я закрепился, уверенно обхватив ногами толстый канат, и, сам не веря себе, поднялся еще метра на два, глянул вниз. Высота была не столь большая, но ребята внизу уже казались маленькими человечками. Задравши головы, они следили за мной с какими-то нехорошими гаденькими ухмылками.

Витек неожиданно подскочил к канату:

— Водрузить флаг! Всем смииирно! — дурашливо крикнул он и дёрнул за какую-то невидимую веревку.

Тут я почувствовал, что мои треники поползли вниз, обнажив застиранные семейные трусы и худосочные ягодицы. Класс разразился хохотом. Чтоб не засветить перед девчонками оголившийся член, я прижался пахом к канату и расслабил хватку. Через секунду я приземлился на пол спортзала. Жгучая боль от трения при быстром спуске тут же заставила меня скрючиться. Подтягивая одной рукой штаны, другой я старался прикрыть причинное место. Это вызвало новый приступ гогота.

— Что это за штучки-дрючки! — грозно рявкнул Шаолинь, хотя по его лицу было заметно, что он сам едва сдерживался, чтобы не заржать. — Бегом в раздевалку, намочи в холодной воде полотенце и приложи. И больше без спортивной формы ко мне не являйся.

Удаляясь, краем глаза я заметил брезгливую усмешку на губах Лебедевой. На душе стало ещё поганей, возникло чувство гораздо более неприятное, чем жгучая боль в паху. В раздевалке я подумал, что единственным красивым решением было бы зайти в зал, двоечкой уложить Крутикова, а затем, раскрутив вертушку, смачно срубить пяткой Шаолиня. Вот тогда бы я посмотрел на их рожи! Вот тогда бы они заткнулись! Подумал я… И стал, морщась от боли, переодеваться в школьные брюки, потом, сутулясь и прихрамывая, вышел из школы. Трезвый внутренний голос говорил, что следует отречься от всяческих фантазий и признать один неумолимый факт — очень уныло и безысходно быть лохом и задротом в быдляцком классе провинциальной школы на окраине города.

На трамвайной остановке я увидел знакомый одуванчик из чёрных волос.  Она явно обрадовалась встрече:

—У тебя тоже освобождение от физ-ры?

— Ну да, как бы теперь тоже….

Мы вместе сели в полупустой вагон. Ей, как и мне, надо было проехать две остановки до Садовой. Семью беженцев поселили в девятиэтажном общежитии при политехническом институте.

—Пока, — сказал я, прощаясь, — наверное, завтра я не приду в школу и послезавтра тоже...

— Постой! — Джа подошла ко мне вплотную, так что меня вновь овеяло пряным восточным ароматом.  — Я чувствую, что тебе очень плохо…. Скажи только одно слово — кто?

—А что это даст? – махнул я рукой.

—Крутиков? — догадалась она и, не дождавшись ответа, повторила, — Кру-ти-ков!

Я молча развернулся, чтобы она не увидела набухшие от слёз глаза, и медленно пошагал прочь.

— Как бы то ни было, знай — в школе точно есть один человек, который рад тебя видеть! — донеслось мне вслед.

***

Дома, на кухонном столе я обнаружил записку:

Даня, не жди меня сегодня после работы. У коллеги годовщина свадьбы, приду поздно, а, может, только завтра. Разогрей вчерашний суп из холодильника. Не забывай про уроки. Не скучай и не лентяйничай.

Целую, мама

Ну как же «не скучай», а то ж! Я бросился в поисках мелочи прощупывать карманы материнского гардероба. В планах было насобирать на две бутылки портвейна и напиться сегодня вечером, чтобы как-то забыть о происшедшем. Хорош б ещё, чтоб на сигареты хватило, типа «Бонда» или на худой конец «Магны». На следующий день я планировал макнуть градусник в тёплый чай и сообщить матери, что у меня тридцать восемь и семь, остаться лежать с мутной гудящей башкой в кровати. Поиски в гардеробе оказались бесплодными, но в полке с косметикой я обнаружил сразу несколько купюр. План начинал переходить в действие.

В девять вечера неожиданно позвонили в дверь. На лестничной площадке стоял Крутиков. Сначала я его даже не узнал, он стоял в какой-то вовсе не типичной для него позе, плечи ссутулились, а голова поникла.

— Витя?  — неуверенно сказал я, — Чего ты пришел?

Он медленно приподнял голову и посмотрел на меня печальными глазами.

— Я пришел попросить прощения, Данила. Хочу, чтобы ты не сердился на меня. Это была дурная, жестокая шутка. Я сделал тебе очень больно.

Моя давешняя злость утихла и сменилась удивлением.

Вот уж никак не ожидал!

— Скажи, что прощаешь, иначе не уйду! — он снова посмотрел на меня жалким взором виноватого щенка.

— Ну ладно, чего уж там, прощаю, — смущенно сказал я.

Он с облегчение вздохнул и тут же отступил в темень лестничной площадки.

— А в школу ты иди, Дэнчик. Никто из ребят не будет больше смеяться. Им самим стыдно, — крикнул он уже из темноты лестничного проема.

Произошедшее настолько поразило меня, что я даже и не выпил вина, а на следующий день вопреки всему направился в школу. Уже при входе в класс я понял, что что-то произошло. Практически никто из ребят не обратил на меня внимания. Все сидели тихо. Лишь два приглушенных голоса доносились с задних рядов. Разговаривали Витины приятели Хотиненко и Мезенцев.

— Так вот, батяня ему на пятнадцатилетие мокик японский подогнал. Сузуки или Ямаха, сейчас не помню. Витька все еще хвастался, что там спидометр до 160 км и настоящий спортивный движок на 125 кубиков, правда заглушенный, чтоб малолетки без прав могли ездить. Он заглушку убрать хотел.

—Ни фига себе! Такая штука небось дороже отцовской «шохи» стоит?

— Ты забыл, у него батяня в ментовке крупный бугор! Когда это менты за что-то сами платили. Стопудово — отжал у кого-то и сыночке подарил.

—Вот и аукнулось ему…

— Угу…

В класс зашла Раиса Петровна. По выбившимся прядям волос и размазанной вокруг глаз туши было видно, что она явно вне себя.

— Ребята, — сказала она дрогнувшим голосом, — поступило трагическое известие. Виктор Крутиков, управляя мопедом, попал в ДТП и скончался от полученных увечий. Увы, реанимационные мероприятия не помогли, сердце Вити остановилось, навсегда.

— Еще бы! Под КАМАЗ он на встречке влетел, это не лечится, – раздался с задней парты голос Хотиненко.

Освобождённый от занятий класс гурьбой вышел из школы. Мы еще какое-то время постояли вместе у крыльца, не решаясь разойтись сразу, словно печальная новость еще связывала нас какими-то невидимыми узами. Наступило неловкое молчание. Первой нарушила его Лебедева.

—  Ребят, Крутикова мне, конечно, жалко. Но особых дел и  отношений у нас с ним никогда не было. Лично моя жизнь продолжается. Родители уехали в Турцию за товаром. Я, как у вас принято считать, из семьи барыг. Хата пуста, есть видюшник с набором кассет, банановый ликер и кое-что еще. Мы конечно ж выпьем за «земля-ему-пухом, царствие небесное» и всё такое, ну и нормально проведем вечер. Так как хата не резиновая, то Степашина, Кузнецова и Липницкая идут на правах подруг, — тут она скользнула взглядом по мне и Джа и добавила тихим голосом себе под нос, — Вонючек нам не надо….

— А как же мы, Ксюх? Какой праздник без нас? – Хотиненко многообещающе подмигнул и приобнял за плечи своего кореша Ромку Мезенцева.

— По бутылке итальянского «Спуманте» с каждого и хорошая коробка конфет может послужить пропуском!

—  Ну ты точно из семьи барыг! Ладно, мы с Ромычем ещё кое-что покрепче захватим. Надо ж Витька помянуть….

Слушая разговоры своих одноклассников, я слегка удивился, как бездушно и поверхностно они отнеслись к смерти одного из нас. Да, возможно, Витя не всем был симпатичен, а кто-то завидовал ему, но всё ж он был заметной личностью…  А если умру я? Тогда, наверное, они этого даже и не заметят.

***

Вместе с Джа я зашагал к трамвайной остановке.

— Ты расстроен, что Оксана не пригласила тебя? — спросила она.

— Нисколечко! – соврал я.

—  Ну да правильно, они ведь будут пить алкоголь и смотреть порнуху!

«А вот теперь действительно обидно!» —  подумал я про себя. На самом деле у меня из головы не мог выйти вечерний визит Вити. Что это было? Игра моего воображения? В любом случае совсем не хотелось оставаться одному этим вечером. Она словно прочитала мои мысли:

—  Приходи вечером в гости к нам. Мы правда живём сейчас не в самых лучших условиях. Но моим родителям будет очень приятно, если они увидят, что в этом чужом для нас городе у меня уже есть хороший школьный друг. Они очень переживают за меня. А бабку мою не слушай, она уже совсем полоумная, живет в своём мире.

— Хорошо, — сказал я, — приду.

Мне не очень-то хотелось знакомиться с какой-то семьей, но, с другой стороны, это была бы хоть какая-то компания, а сегодня вечером она мне просто необходима.

— Ты же мне друг, правда?  — как-то наивно и по-детски трогательно переспросила Джа.

— Ну, конечно, — ответил я, раздумывая, чего я в самом деле ожидаю от отношений с этой странной девчонкой.

— Тогда в половину восьмого, встреча у входа в общагу?

— Замётано!  — подтвердил я и направился домой. Спиной я чувствовал её взгляд, наверняка она думает сейчас что-то подобное – кто я такой для неё?

***

На встречу я опоздал минут на пять, Джа не было на месте. Я еще несколько минут покрутился у подъезда общаги, пока не привлек к себе внимание бдительной бабки-вахтёрши.

— Чего это ты здесь рыщешь?

— Меня в гости пригласили, семья тут у вас одной новенькой девочки из нашего класса, — тут я с удивлением подумал, что даже ни разу не слышал фамилии Джа. Жестом показал бабке большую шевелюру над головой, — вот с такими вот черными кучерявыми волосами.

— У нас тут всяких разных полно, — по виду бабки не было ясно, поняла ли она меня, — но если они новенькие и беженцы, то второй этаж налево по коридору до конца, последняя дверь. Там малометражки для семейных студентов были, а сейчас кого не попадя селят.

—  Хорошо, спасибо! – я направился к лестнице.

—  Да стой ты, куда! – она шустро преградила мне путь, — Сейчас в журнал посещений фамилию, имя и отчество внесем, время визита. У меня тут не забалуешь!

Длинный коридор с обвалившейся штукатуркой и желтоватым светом одинокой лампочки навеивал депрессивные чувства. Немного засомневавшись в необходимости этого визита, я все же постучал в облезлую дверь. Открыла темноглазая женщина, высокая и худая, волосы были спрятаны под косынкой. Она ничего не сказала, лишь вопросительно посмотрела на меня.

— Извините, меня новая одноклассница пригласила. Джа. Я её сосед по парте Данила.

— Здравствуй Данила, — её взгляд потеплел, а губы чуть заметно улыбнулись. —  Вот тапочки, проходи.

Я переобулся в тапки и вошёл в гостиную. Тут меня встретил уже привычный запах, только в этот раз гораздо более сильный. Ноги утонули в мягком ковре, внутри царил полумрак, окна были плотно занавешены. Женщина что-то негромко сказала на незнакомом языке, и из-за стола навстречу мне поднялся мужчина лет пятидесяти с бритой налысо головой и аккуратной черной с проседью бородкой.

— Добро пожаловать Данила, я папа Джа. Мы рады познакомиться с тобой. Садись за стол, раздели с нами ужин, — в отличии от их дочери родители говорили с каким-то едва уловимым южно-абрикосовым акцентом.

—  А где же сама Джа? Она разве вам не говорила, что пригласила меня?

Оба многозначительно переглянулись, затем отец неуверенно, как непривыкший ко лжи человек, сказал:

—  Джа просит извинить её. У нее возникли астобъя…. аба-стоятельства….

— Пожалуйста, покушай с нами, — умоляющим тоном сказала женщина, — а то мы тут давно одни сидим.

Я согласно кивнул. Она поставила на стол большое блюдо и, приоткрыв крышку, выпустила пар.

— Это – пилав, то есть по-вашему – плов, но вовсе не такой, как у вас, – пояснила она.

В нос ударил аппетитный запах. В рассыпчатом рисе я разглядел кусочки поджаренного мяса, изюм, еще какие-то незнакомые мне сухофрукты. Глаза постепенно стали привыкать к полумраку. Напротив располагалась стояла обычная мебельная стенка, уставленная какими-то пузатыми сосудами, вазами, букетами из сушеных цветов и трав. На дальней полке я разглядел тлеющую ароматическую палочку, вставленную в лампадку из тёмного металла. К потолку струилась тонкая струйка дыма. Мне подумалось, что как-раз это и было источником столь примечательного запаха. За дымной пеленой я разглядел портрет, с него смотрела прекрасная узколицая дева с огромными глазами. Украшенный цветными камнями железный венок из кованного металла сдерживал буйство тёмных кудрей. Угол портрета был увенчан чёрной, явно траурной лентой.

— Это…  —  не в силах подобрать слова, я указал пальцем в его сторону.

—  Это ароматическая свеча, спасает от запаха мертвечины, — неожиданно ответил скрипучий старческий голос. Тут я заметил, что в кресле в углу гостиной был кто-то ещё. Во мраке зашевелилась аморфная фигура и я разглядел укутанную в чёрные платки старуху со сморщенным и тёмным как печёная картошка лицом.

— А на портрете — Джа. Она погибла, вернее, её убили.

— Что ты такое говоришь, мама! – вскрикнула женщина гортанным голосом и всплеснула руками с растопыренными пальцами, как будто попыталась снять с головы невидимую паутину.

— Мы очень древний и малочисленный народ, — не обратив внимания на дочь, продолжила старуха, — нас осталось всего четверо, вернее трое с половиной. Джа – наша принцесса. Она уже не живая, но и не мертвая. Чтобы перейти в другой мир ей нужны семь спутников, а восьмой станет её принцем. Тогда наша бедная Джа обретёт покой в ином царствии. К нам она прийти уже не в силах, поэтому прислала тебя, как вестника между мирами. Хочет передать, что у неё все хорошо.

Я заметил, что с морщинистого лица древней старухи на меня смотрела пара очень живых и цепких тёмно-карих глаз. Не выдержав её взгляда, я отвел взгляд на блюдо с пловом. Внезапно вместо сухофрукта я рассмотрел в нем человеческий палец с траурной каёмкой грязного ногтя, а изюм превратился в мертвых мух. Тяжелый ком подкатился к горлу. Я вскочил из-за стола, схватил в прихожей свои кроссовки и, не обуваясь, выбежал в коридор. Давясь рвотой, добежал до выхода из общежития, и едва достигнув кустов у входа, выблевал содержимое желудка. Желчная кислота противно обожгла пищевод, смахнув тягучую слюну, я стыдливо оглянулся вокруг.

—Вот ведь приличный с виду паренек, и то ж, гляди, как быстро нажрался. Куда ж эта страна катится-то?! —покачивая головой, сказала вышедшая вслед за мной бабка-вахтерша.

Выбравшись на дорожку, я обессилено присел на скамейку и натянул кроссовки.

— Ну что? Получил культурный шок? Вместе с кулинарным заодно? – раздался вблизи знакомый голос.

Джа стояла рядом со мной и со снисходительной улыбкой наблюдала за моими телодвижениями.

— Ты как? В самом деле живая? —  удивленно спросил я хриплым голосом и тут же заметил, как глупо прозвучал вопрос.

Более живого человека трудно было себе представить. Модные джинсы «варёнки» очень соблазнительно обтекали девичьи бёдра, а фирменная черная футболка «Boss» прекрасно гармонировала с темной шевелюрой волос, волнительно приподнимаясь над неровностями девичьей груди. Помимо такого модного «прикида», в ней поменялось что-то ещё, она была совсем не такой Джа, как в школе.

—  Поняяятно, — задумчиво протянула она, — Познакомился с моей бабкой? Так, я тебе говорила, она старый человек, уже вокруг себя шайтанов и джинов видит…. Я с ней поссорилась из-за ношения штанов, вот она меня сразу в царство мертвых определила. У нас так… По пустякам не размениваемся.

Точно! Меня поразило простое открытие — у неё были весёлые глаза и вполне раскованный шутливый тон. Всё это разом ломало мои первичные впечатления о зачуханной девочке-беженке с тяжелой душевной травмой.

—  Ну что молчишь? Я угадала? Бабка сказала, что я того? Все еще не веришь мне? На! Можешь потрогать! —  Джа протянула мне руку.

Я машинально взял её кисть и погладил по тыльной стороне запястья. Смуглая кожа была бархатиста и упруга, чуть надавив, я ощутил ритмичные волны пульса.

— Ну что? Пациент скорее жив, чем мёртв?

Её лицо оказалось ко мне так близко, как никогда до этого. Краем глаза я отметил влажные алые губы, стройный ряд белых зубов, озорную ямочку на щеке и шальной огонёк в тёмных зрачках. Теперь она показалась мне чертовски привлекательной и весьма необычной девицей. По сравнению с другими школьными красотками Джа была гораздо более тонкой и изящной, как редкая антикварная брошка на фоне дешёвой блестящей бижутерии.

— Ты язык проглотил? Ну не получились наши семейные посиделки, ничего не поделаешь! Какие будут альтернативные предложения? Вечер только начинается! –  словно желая разбудить меня, она похлопала меня по плечу.

— Ой, извини, — я встряхнул головой в попытке избавиться от недавних переживаний, — просто все как-то неожиданно произошло. Надеюсь, твои родители не подумают обо мне ничего дурного.

—  Да, не парься! Они теперь думают приблизительно то же самое!

Тут ко мне пришла простая и гениальная идея.

— Тогда, может, пойдем ко мне? Дома никого нет, есть две почти целые бутылки портвейна, балкон, магнитофон и сигареты?

Она радостно хлопнула в ладоши.

—Клёво! Айда! А что ты слушаешь?

- Фонарь. Он же не работает.

Сознание тут же включилось, свет фонаря исчез, а вокруг, медленно, словно хищник, загнавший в угол свою добычу, сгущался мрак.

Пашка мигом рванул к подвалу. Благо, дверь была открыта и из проёма лился тёплый свет от живого огня свечи.

Тьма за спиной зашипела, завизжала, оставшись ни с чем.

Глаза парня были круглыми от ужаса. Он обернулся, в попытке разглядеть, через этот смолистый вязкий мрак, тот самый фонарь у входа. Но без толку.

- Что с тобой? - эхом пронёсся по подвалу голос Димы.

- Фигня какая-то, - не сразу отреагировал в ответ Паша.

- В смысле?

Он передал брату тяжёлый, набитый под завязку, рюкзак и спальный мешок.

- Это явление, - Паша не знал, как выразиться, - эта тьма, она, кажется, учится.

- Чего?

Дима уставился на него с таким выражением лица, что тот на секунду почувствовал себя недоумком.

- Я не уверен, - тихо пробормотал Паша, - но, кажется, когда приближаются сумерки, вокруг начинает что-то шептать. И этот шёпот, он... - парень задумался на пару секунд, - он, как снотворное.

- Это как? - всё ещё недоумевал Дима.

- Это как наваждение. Ты головой, вроде бы, понимаешь, что нельзя спать, но глаза закрываются сами собой и сделать ты, практически, ничего не можешь. Всё это похоже на гипноз.

- И как же ты смог выбраться? - с ноткой сомнения спросил Дима.

- Я не знаю, - пожал плечами Паша, - какая-то мысль выбила меня из этого состояния. Правда, я не помню, что это была за мысль.

- Странно, - буркнул себе под нос младший и принялся разбирать рюкзак.

- Да, - вздохнул в ответ Пашка, - не такого конца света я ожидал.

Они собирались в путь, не имевшего конечной цели. Ими двигала лишь крошечная надежда на то, что осталось в мире место, которое миновал этот кошмар.

Рюкзак был набит свечами, парой мощных фонариков и множеством батареек для них. В новеньком спальном мешке были завёрнуты пара фляжек с водой, несколько банок тушёнки, упаковка охотничьих спичек и спиртовка с таблетками.

- Пожрать завтра что-нибудь ещё раздобудем, - ответил Паша на вопросительный взгляд Димы, - а если повезёт, то ещё и машину, чтоб на себе это всё не таскать.

Димка подложил свой старый рваный спальник под новый и с довольным видом улёгся на него.

- Сегодня у меня, прям, царское ложе, - улыбнулся он, от души потягиваясь.

- Спи давай, - строго ответил Паша, - нужно встать с рассветом и к вечеру найти новое убежище.

- Паш, а ты уверен, что это конец?

- А на что это ещё похоже?

- Ну, может быть, новое начало.

- Да, - усмехнулся Паша, - начало конца. Пора на боковую, философ, я сегодня устал. Нужно отдохнуть.

Глава 4.

- Володь, а ты уверен, что в других городах не то же самое? - с сомнением спрашивал Витя.

- Я сейчас ни в чём не уверен.

- А зачем нам тогда ехать в такую даль? - вмешалась Яна.

- Потому что, если это будет продолжаться, то нам даже осени не пережить, - начал разглагольствовать Володя, - не говоря уже о зиме. Дни будут всё короче, а ночи длиннее. Поэтому, чем ближе мы будем к экватору, тем больше шансов выжить. Так что, нам крупно повезло, что это всё началось в начале лета.

- Ну, я бы не назвал всё это везением, - Витя прокашлялся, - но в этом что-то есть.

- Именно, - Володя гордо выпрямился, - только для такого путешествия нам пригодился бы дом на колёсах.

- Да, - хмыкнул Миша, - осталось только найти трейлер. У нас же почти у каждого такой есть.

С рассветом, было решено заехать в город, взять всё необходимое для долгого пути и постараться разыскать нужный транспорт. С погодой может не повезти, как в этот раз, а ютиться всю ночь в старой легковушке в свете карманных фонариков... В общем, ни кому эта мысль не улыбалась. В палатку лезть в эту ночь тоже ни кто не решился. Все держались поближе к костру.

На утро город встретил их гробовым молчанием. Володю передёрнуло от неприятного холодка, прокатившегося по коже. Жизнь, которая здесь кипела ещё вчера, остановилась в одно мгновение. Никакой суеты на улицах, некому больше спешить на работу, не успев проснуться, не торопятся дети к первому уроку. Всё замерло. Казалось, что даже воздух стал каким-то затхлым и липким.

Собрав незамысловатый багаж, все отправились на встречу в условленном месте на окраине города. Трейлер, конечно, ни кто из них так и не нашёл. С интернетом сделать это было бы куда проще, но увы. Из средств связи Володя нашёл только детские рации, которые принимали сигнал друг друга не дальше пятидесяти метров.

Ориентиром был старый многоквартирный дом. Мысль была простой - если им держаться вместе, то и ресурсов на освещение будет тратиться меньше. Да и заночевать в подъезде, а если повезёт, то в чьей-нибудь бесхозной квартире, было куда лучше, чем в тесном автомобиле.

Солнце медленно уходило в закат.

Володя любовался им, как в последний раз. Он созерцал оранжевое небо, выбросив из головы все мысли.

- А вы, я смотрю, даром времени не теряли, - раздался знакомый голос Вити за спиной.

Это подействовало, как ковш холодной в лицо.

- Что? - спросил Володя, невольно выходя из транса.

- Ну, смотрю, уже свет горит. Не рановато?

- Какой свет?

И оба они повернулись в сторону дома.

В небольшом круглосуточном магазине, с торца дома, действительно был свет.

- Надо бы проверить, - тихо пробормотал Виктор.

- А ты уверен, что это безопасно?

Володя явно насторожился.

- Нет, но, кажется, всё же стоит туда наведаться. Думаю, за одну ночь люди не успели в конец одичать.

- Может ты и прав.

Неуверенным шагом они двинулись в сторону магазина. Они чувствовали себя парой мотыльков, летящих на свет горящей свечи, которых непременно настигнет гибель.

Подойдя к лестнице стало видно, как из открытой двери клубами валит дым.

- Сколько раз повторять, не кури здесь! - раздался хриплый женский возглас.

- Ой, да кого сейчас заботит этот дым? - отвечал ей расслабленный мужской голос, - сейчас это вообще последнее, о чём стоит беспокоиться.

Мужчина явно был не трезв. Он вяло обругивал, внезапно ставшую опасной, ночную тьму. Говорил, что прокурит эту тварь насквозь и обоссыт эту мерзкую субстанцию, как только представится возможность.

- Попробуй только мне тут порог обоссать, алкаш недоразвитый! - кричали ему в ответ, - если ты снова это сделаешь, я тебя лично на улицу вышвырну к чертям!

- Да ладно, Валька, не бузи. Как же ты тут без меня справляться то будешь?

- Простите, что прерываем вашу беседу, - встрял в разговор вошедший Володя.

Он пытался казаться уверенным, но получалось это у него не очень.

- О, - не дал ему договорить местный выпивоха, - покупатели.

В нём не было ничего угрожающего. Напротив, он сделал широкий приглашающий жест, слегка поклонившись и неожиданно прокричал:

- Валюха! Принимай гостей!

- Придурок, - бросила Валя себе под нос.

- Простите, - начал Витя, - мы тут проездом, искали место для ночлега. Пустите на одну ночь? Мы с рассветом уедем.

Женщина за прилавком приподнялась со стула. Стало ясно, что эта грузная женщина легко могла бросить этого щуплого мужичка метров на десять и даже не охнула бы. Можно было подумать, что угрозы её были совсем не пустыми.

Витя слегка оторопел от её грозного вида, но женщина резко поменяла своё суровое выражение лица, расплывшись в приветливой улыбке.

- Ой, а я уж, грешным делом, подумала, что и не осталось никого совсем. На ночь оставайтесь, конечно.

- Только нас много, - добавил Володя.

Женщина заметно напряглась.

- Вы не переживайте, - Витя быстро сориентировался и сгладил углы, - там женщины и дети.

- Да, конечно, - Валя выдохнула, - заходите.

Володя сходил за всеми, кто ожидал в машинах, а Витя остался в магазине, что-то обсуждая с общительной продавщицей круглосуточного магазина.

Сумерки сгущались. Лишь подходя к входу магазина Володя, краем уха, услышал странный шёпот, но не придал этому особого значения.

В дверях, всех вошедших, едва не сбил с ног огромный серый кот. Он вылетел оттуда так, будто его огрели кочергой, или дали хорошего пинка, но тут же послышался глубокий вздох Вали.

- Ох, господи, непутёвое создание, - причитала она, - погибнет же в ночи этой бесовской. Бедный мой Кузька.

По круглой щеке её прокатилась крупная слеза.

Алёшка, не долго думая, кинулся в след за глупым котом.

Яна хотела броситься за ним, но Володя резко схватил её за запястье, сильно сжав руку.

Стоило мальчишке спуститься с лестницы, как на землю обрушился непроглядный мрак, накрыв собой сердобольного Алёшку.

Яна тихо пискнула, что-то невнятно проскулила и завыла в истерике.

- Ох, да что же это творится то, - схватилась за голову Валя.

- Жаль пацанёнка, - тихо, опустив глаза, сказал выпивоха, пригубив бутылку с коньяком, - совсем же малец был.

- Почему был? - вышел из ступора Володя, - думаешь он...

Он не смог сказать дальше.

- Оглянись вокруг, дорогой друг, - развёл руками мужчина, - ты думаешь, что все люди резко на природу решили податься? Весь город по дачам разъехался? Или в отпуск, на Бали? На, вот, выпей, сейчас, наверное, самое время.

Володя взял протянутую бутылку и сделал несколько больших глотков, проглотив с коньяком и ком, застрявший в горле.

- Смотрите! - крикнул, вдруг, Витя, указывая пальцем в дверной проём.

Мощным фонарём он рассеивал тьму и в ней был столь же чёрный человеческий силуэт. Свет словно пожирался им, как чёрной дырой. В самом центре луча он отдалялся, медленно уходя в бушующий мрак, сливаясь с ним.

Из квартиры запах никуда не делся. Едва уловимый и тонкий, он сводит с ума… Очиститель воздуха не помогает, и Марина тревожится как из-за запаха, так и из-за моих ночных кошмаров.

- Милый, поделись. Я вижу, как ты изводишься, - уговаривает жена, а я всё больше замыкаюсь в себе.

Признаюсь, когда она пригрозит, что уйдёт, если не расскажу.

- Марина…

Запах в спальне усилился, словно перетёк сюда из моего сна. Возможно, так оно и есть. Ведь мою бабушку, самого дорогого мне человека, убило чудовище, потому что знало об этом.

Сам не знаю, почему я сейчас вспомнил бабушку, избегал этой темы раньше, а Марина понимала и не лезла. Сейчас словно плотину прорвало, и я стал рассказывать, как в детском саду так сильно дружил с девочкой, что обещал на ней жениться и быть с ней всегда. Однажды мы играли во дворе и, подражая старшим детям, пробрались на территорию ЖЭУ, где стоял ларёк, в который можно залезть через окошко прилавка. Потом началась гроза – и, видимо, закоротило проводку. В общем, меня чудом спасли, а девочка задохнулась в дыму. С тех пор она преследует меня – с того света, видимо из-за обещания, не давая ни с кем сблизиться. Вздрогнул, кутаясь в одеяло.

Марина обнимает за плечи и говорит: «Мы что-нибудь придумаем». Звучит безнадёжно. Ведь я пытался избавиться от преследования, еще когда жива была бабушка. Опрыскивал крещенской водой квартиру, зажигал церковные свечи – их в квартире хватало, как и икон, которым молился.

Не помогло тогда и сейчас не поможет – знал чётко, вот только Марина меня удивила. Не было никаких вызовов на дом батюшек с кадилом и ладаном, никаких купленных в церковной лавке атрибутов веры в защиту от тёмных сил. Жена без предупреждения привела неприметного с виду мужчину, пояснив, что это экстрасенс. Он сказал, что поможет избавиться от преследования, только нужно строго следовать указаниям. И достал из рюкзака свечи и соль, которые зажёг и стал обходить квартиру.

Запах гари, вопреки его усилиям, крепчал, воздух стал дымным.

Мы с Мариной находились в гостиной. Услышали: дверь в одной из комнат захлопнулась. Экстрасенс заорал благим матом и стал звать на помощь!.. Я собирался звонить в полицию или в МЧС. За спиной жены появилась чёрная тень, а удушающий дым быстро наполнял комнату. Мы зашлись в кашле. Мысли от паники путались. В ушах раздался шёпот: «Предатель!» Марина закричала. С треском вспыхнули волосы на её голове. Жена упала, агонизируя на полу. Я взвыл. Пламя от тела жены перекинулось на диван.

Детская рука коснулась моего запястья. Дым таял. Моя мёртвая подруга стояла рядом и улыбалась.

Я вырвал руку и в отчаянии побежал к лоджии, намереваясь прыгнуть. Десятый этаж... Она не позволила, и я заплакал от безнадёги, осознавая, что чудовище не отпустит.